В том, что в Европе вспыхнула Вторая Империалистическая Война, виноват не СССР. Не наша страна закрывала глаза на развёртывание немецкой военной промышленности вопреки статьям Версальского договора, на присоединение Австрии, и, наконец, на раздел, а затем и полный захват Чехии с её мощными военными арсеналами и заводами. Большую войну можно было предотвратить еще в марте 1936 года, когда Германия внаглую заняла Рейнскую демилитаризованную зону. Тогда достаточно было Франции выдвинуть несколько дивизий – и они бы не только вышибли германские войска оттуда, но и дошли бы до Берлина. Вермахт того времени был ещё не особенно силён: армии Франции и Чехословакии, вместе взятые, превосходили по численности немецкую армию более чем в два раза.

 

Старт всем последующим военным действиям дал Мюнхен. Пакт Молотова-Риббентропа был лишь производной от возникшей на тот момент ситуации, где каждый стремился перехитрить всех остальных. Поляки, непрестанно стеная о пакте Молотова-Риббентропа, стыдливо помалкивают о том, что они стали первыми партнёрами Гитлера по агрессии, оторвав от Чехии Тешинскую Силезию - чем заслужили от Черчилля прозвище «гиены Европы».

 

Сейчас редко вспоминают о том, что в середине 30-х годов Европу накрыла волна «пактомании». Пакты о ненападении с Германией вслед за Англией подписали Франция, Литва, Дания, Латвия и Эстония. Подобные договора заключали между собой Турция и другие страны. Многие из этих договоров содержали и секретные приложения. Польша свой пакт с Германией подписала ещё в 1934г. Причём в секретном приложении к нему она соглашалась при необходимости пропустить через свою территорию немецкие войска.

 

В этой ярмарке миролюбия Советский Союз тоже не намеревался оставаться в стороне. Он предлагал Германии подписать договор о ненападении ещё в 1936 году. Тогда Германия отказалась на том основании, что у двух стран не было общей границы. Когда же немцы решили ликвидировать Польшу, общая граница с Советским Союзом появлялась. Вполне естественно, что во избежание приграничных конфликтов необходимо было заранее урегулировать отношения с СССР, так что предпринятое по инициативе немецкой стороны в августе 1939г. возвращение к вопросу о договоре было для Германии вполне логичным. Англия и Франция от оформления союзных обязательств с СССР уклонились. Проигнорировали они и наши предложения о пропуске советских войск в Чехословакию. А ведь просто переговоры по этому вопросу, даже без перспективы их реального воплощения – то есть, элементарный  блеф – могли  бы стать сильнейшим дипломатическим ходом, который вполне мог отрезвить Гитлера - на тот момент не столь уж сильного. Но Чемберлен тогда сказал: «Я скорее уйду в отставку, чем подам руку Советам». Гитлеру же в Мюнхене он свою руку с приятной улыбкой подал. Вплоть до 1940 года Гитлер был политической фигурой вполне приемлемой и вполне рукопожатной и для Англии и для Франции и тем более для США, для которых рукопожатность его длилась даже дольше - до конца 1941 года, пока у них не случился Пирл-Харбор.

 

Разумеется, с точки зрения абстрактного морализаторства, привычка великих держав определять сферы своих интересов далека от идеала «равноправных» международных отношений. Тем не менее, это реальная практика геополитики: достаточно вспомнить разбросанные по всему миру сферы «жизненных интересов» США. Так что, ничего особо преступного и позорного в Договоре СССР и Германии о ненападении в рамках тогдашней реальной политики не было, всё было как у всех: договор как договор. Преступным он мог выглядеть только в глазах Запада, профинансировавшего и вооружившего Гитлера, и всячески натравливавшего его против СССР - и в результате всех этих усилий оставшегося в дураках. Если в 20-м веке и было что-то действительно преступное и позорное, так это не пакт Молотова-Риббентропа, а благодушное поощрение Западом зарождавшегося нацизма, Мюнхенское соглашение, капитуляция Франции практически без боя и бессовестное оттягивание открытия второго фронта вплоть до 1944 года, когда Красная Армия  уже неудержимо приближалась к границам Германии.

 

С того момента, как англичане и французы отклонили предложение СССР подписать пакт о взаимопомощи, Сталин старался лишь выиграть время. По его расчётам Красная армия была бы готова к войне к концу 1942 года: именно к тому времени Гитлер намеревался покорить Запад и начать наступление на СССР. Надо признать, что в этих своих планах Сталин крупно ошибся. Но ошибка его состояла в том, что он не смог предвидеть скорость, с которой разбегутся польская, французская и английская армии. Ни один стратег, ни один политик, а не только Сталин, не мог даже в страшном сне предположить, что французы так бездарно проиграют Германии, не оказав ни малейшего сопротивления. У них была мощнейшая армия, неприступная линия Мажино, на их стороне был кураж победителей в предыдущей войне. Они, как и поляки, успели вовремя отмобилизовать свою армию. И, в конце концов, они же первыми объявили войну Гитлеру, а не он им! Объявили, но не начали военных действий, чтобы реально, а не на словах прийти на помощь Польше. Вторгаясь в Польшу, Гитлер спокойно оголил свои западные границы – на переговорах в Мюнхене он понял (по его собственным словам), что имеет дело с трусами и ничтожествами. Разумеется, французы могли в конечном счёте и проиграть более сильному и умелому противнику, всякое бывает. Но оказать хоть какое-то сопротивление, продержаться хотя бы год они были просто обязаны. Ничего такого не случилось. Как писал один западный корреспондент во время Сталинградской битвы: «Франция пала под натиском германской армии за 28 дней. Немцы в Сталинграде за 28 дней сумели перейти с одной стороны улицы на другую».

 

При заключении германско-советского договора решался вовсе не вопрос раздела мира между СССР и Германией, как это сейчас пытаются представить западные историки, а вслед за ними и наши либералы. Решался совершенно другой вопрос, а именно: куда Германия направит свой следующий удар – на Советский Союз или на Запад. Впрочем, после провала переговоров об антигитлеровской коалиции особого выбора у СССР и не было: хотя перевооружение Красной Армии шло полным ходом, оно было ещё далеко от завершения.

 

Теперь на счёт «предательского удара» Красной Армии в польскую спину. Польская армия, очень даже не слабая по численности и вооружению, была развёрнута в основном не на запад, а на восток – против СССР. Польское правительство до последнего рассчитывало договориться с немцами о совместном нападении на СССР. Современные польские историки до сих пор вздыхают о том, что эта блестящая возможность из-за глупости Бека и Рыдз-Смиглы не была реализована: на переговорах с немцами по проблеме Данцига польское правительство вело себя слишком высокомерно, не шло ни на какие уступки, не понимая истинного расклада сил. В результате предательский удар в спину они получили – но не со стороны своего восточного соседа, а со стороны своего предполагаемого союзника - Германии. Красная Армия перешла границу лишь после того, как польское правительство под воздействием немецкого удара фактически капитулировало, покинув свою страну и сбежав в Румынию.

 

За стенаниями поляков по поводу Пакта Молотова-Риббентропа как-то забылась простая вещь: на каком, собственно говоря, основании польские войска находились на украинской и белорусской территории? Наша армия не захватила ни пяди исконно польской земли, она очень аккуратно дошла до линии Керзона, рекомендованной странами Антанты по результатам Первой Мировой войны. Однако в то время правительство Пилсудского, на волне эйфории самостийности, проигнорировало эти рекомендации, захватив обширные территории Западной Украины и Западной Белоруссии в результате неудачной для нас польско-советской войны. Вот какой была программа Пилсудского: «Замкнутая в пределах границ времён XVI века, отрезанная от Чёрного и Балтийского морей, лишённая земельных и ископаемых богатств Юга и Юго-востока, Россия могла бы легко перейти в состояние второсортной державы, неспособной серьёзно угрожать независимости Польши. Польша же, как самое большое и сильное из новых государств, могла бы легко обеспечить себе сферу влияния, которая простиралась бы от Финляндии до Кавказских гор». Так что полякам следовало бы не обвинять Россию в её захватнических планах, а пенять на себя: как аукнется, так и откликнется.

 

В 1939 г. СССР не захватил польские «Восточные Кресы», а освободил от чужеземного владычества земли Западной Украины и Западной Белоруссии. К тому времени у этих территорий не было никакой исторической перспективы помимо дилеммы: захват Вермахтом или Красной Армией. Никакой «Польши» в природе уже не существовало. Тем самым, все, кто осуждает советское «вторжение» в Западную Украину и Западную Белоруссию, автоматически становятся сторонниками фашистской оккупации этих краёв.

 

Что же до захвата Прибалтики, то СССР просто вернул себе земли, которые были утеряны во время революционной неразберихи. Если занять строго юридическую позицию (чем любят щеголять либералы), то ленинский декрет о предоставлении прибалтийским странам и Финляндии независимости был актом, не имевшим юридической силы. Тогдашнее советское правительство было формально не легитимным: оно не пришло к власти в результате всеобщих выборов, и не было признано ни одним государством мирового сообщества. Мало ли какой самозванец начнёт раздавать не им завоёванные и освоенные «Кемские волости»! Вот что, например, писал 26 июля 1940 года Макилтон, британский дипломат в Латвии: «Мы не можем искренне сожалеть о гибели Латвийского государства. Оно возникло случайно в предыдущую войну как результат борьбы великих держав. Попытка обеспечить его стабильное существование оказалась безуспешной. После многих лет внутреннего раскола, порождённого мелочными и коррумпированными группами, все закончилось диктатурой Ульманиса». Примерно та же ситуация была в Литве и Эстонии. Возвращение же этих территорий в 1940 году в их естественное состояние – под эгиду России -  с формальной юридической точки зрения было выполнено безукоризненно. Прибалтийские страны были не оккупированы, а аннексированы, причём включение в состав СССР состоялось по просьбе вполне легальных сеймов Литвы, Латвии и Эстонии. По сути это, конечно, был захват, но всё же оккупацией это назвать никак нельзя. В международном праве оккупацией именуется временное занятие территории противника. Но ведь СССР со странами Балтии никогда не воевал. Напротив, Литве, например, СССР передал отнятый у Польши Вильнюс – как раз благодаря пакту Молотова-Риббентропа, Тогда литовские политики не особо смущались тем, что соседнюю страну «рвут на куски», и с нескрываемой радостью взяли из рук СССР свою долю общей добычи.

 

К слову сказать, советско-германский договор о ненападении никоим образом не предопределил судьбу Польши и Прибалтики. Всех их постигла бы та же участь, даже если бы договор был заключён между СССР и Англией и Францией. Неужели кто-то думает, что в этом случае наши союзники согласились бы отдать Прибалтику и Польшу Гитлеру: ведь другой альтернативы не было!

 

У либералов вообще интересный ход исторической и политической мысли. Когда они рассматривают какой-либо факт, то начинают прямо с него, и им же кончают, их не интересуют ни причины возникновения этого факта, ни другие сопутствующие факты, имевшие место одновременно с рассматриваемым. Для них история и политика есть просто сумма отдельных самодостаточных фактов, без внутренней их взаимосвязи. Вот несколько примеров. Красная Армия в 1920 году начала поход на Польшу и была разгромлена, то есть, СССР - агрессор и наказан по делу. И ни слова о том, что в 1919 году поляки захватили Киев. Молотов с Риббентропом подписали документ, устанавливающий границы зон влияния своих стран. И ни слова о том, что было до того – ни Мюнхена, ни отказа западных держав подписать союзнические соглашения с СССР. Сталин расстрелял в Катыни польскую «элиту». И ни слова о том, что «элита» эта состояла из военных преступников, повинных, среди прочего, в гибели десятков тысяч красноармейцев в 1920г. В 1943 году Сталин решил депортировать крымских татар и чеченцев – не на Колыму, а в Среднюю Азию, места, вполне себе приемлемые для проживания южан. И ни слова о том, что эти народы во время войны практически поголовно перешли на сторону врага. Ну и наконец, из новейшей истории: в 2008г. Россия вторглась в независимую Грузию. И ни слова о том, что произошло до того в Цхинвале.

 

Стремление либералов вырвать то или иное событие из исторического и геополитического контекста проявляется и в другом, более важном аспекте. Либералы навязали всем очень простую историческую модель 20-го века: начиная с тридцатых годов демократический Запад противостоял, дескать,  двум тоталитарным режимам – сталинскому и гитлеровскому. Оба режима были близнецы-братья и готовы были объединиться для захвата всего мира. Такова была (и остаётся до сих пор) западная интерпретация взаимодействия трёх разнонаправленных геополитических сил того времени.

 

Однако три центра силы могут ведь создать и другие комбинации, в связи с чем и модели геополитического расклада сил окажутся совершенно иными. Нацисты, в противовес западной демократической интерпретации, выдумали свою собственную, расовую: западная демократия и советский большевизм это-де две головы одной и той же жидо-масонской гидры, стремящейся к мировому господству через моральное и физическое разложение и полное подчинение себе арийской расы – единственно благородной ветви человечества. Германия, с нацистской точки зрения, вела борьбу за выживание самого достойного народа в человечестве, за его освобождение от засилья низменного человеческого материала.

 

Впрочем, у патриотически настроенной немецкой интеллигенции, стыдившейся антисемитского пафоса нацистов, советские «жидо-масоны» заменялись «восточными ордами» - что позволяло «порядочным» немцам оставаться патриотами и в то же время  сохранять верность западному духу, общему, как им представлялось, Германии и прочим европейцам. Тем не менее, и эта трактовка имела явно выраженную расовую подоплёку, хотя и с другим – не антисемитским, а антиазиатским уклоном. Пафос борьбы цивилизованного Запада против дикого Востока был типичен для Германии времён Первой мировой войны, считалось, что Англия и Франция примкнули к Восточному варвару не из принципиальных, а чисто конъюнктурных соображений: чтобы ослабить своего молодого и быстро набиравшего силу конкурента – Германию. То есть, это рассматривалось как не более чем семейное недоразумение.

 

Советская точка зрения принципиально отличалась от этих двух, она носила ярко выраженный классовый характер: гитлеровский режим был прямым порождением западного империализма, прикрывавшемся фальшивым именем «демократии», взращённым и выпестованным им для того, чтобы сокрушить первое в мире истинно демократическое государство рабочих и крестьян.

 

В этом контексте особенно восхищает протаскиваемая нашими либералами идея о том, что сам нацизм стал реакцией на советский коммунизм. Дескать, не было бы советской власти – неоткуда было бы взяться и нацизму. Однако вменяемые западные историки и политики утверждают совершенно иное, а именно, что приход Гитлера к власти был обусловлен тяжелейшими и унизительными для немцев условиями Версальского мира. Когда французский главнокомандующий маршал Фош прочитал статьи Версальского договора, он воскликнул: «Это не мир, это перемирие на 20 лет!». При этом, если грабительский Версальский договор был глубинной причиной второй мировой войны, то прямая вина за её развязывание ложится на Германию как главного агрессора, а косвенная – на  Польшу как  прямого пособника агрессора в разделе Чехословакии, и на Англию и Францию - за их преступно непродуманную политику умиротворения Гитлера.

 

Что дал Пакт Молотова-Риббентропа Советскому Союзу? Во-первых, он дал время перевести Красную Армию на кадровый способ формирования взамен территориально-милиционного, неэффективность которого показала советско-финская война. Он дал время запустить (хотя и не развернуть) производство многих видов вооружения, с которым мы воевали потом всю войну. Он дал возможность отодвинуть границы на запад, благодаря чему мы все-таки успели очухаться к декабрю и не сдать Москву. Между прочим, одной из важнейших причин торможения немецкого наступления было исчерпание моторесурса танков, которым пришлось пройти на тысячу (а в некоторых направлениях и на две тысячи) километров больше, чем они прошли бы в случае старых границ. Чрезвычайно важно и то, что мы выиграли время, необходимое для эвакуации заводов Запорожско-Днепропетровского и Харьковского промышленных районов. Именно эти эвакуированные заводы, развёрнутые на Урале, дали нам возможность, в конечном итоге, победить.

 

Однако, пожалуй, важнейшим результатом Пакта Молотова-Риббентропа было то, что он внёс катастрофический раскол в другом Пакте - Антикоминтерновском. В августе 1939 началась битва на Халхин-Голе, и ещё далеко не было ясно, кто в ней победит. Пакт Молотова-Риббентропа вбил клин в антисоветское японо-германское военное сотрудничество. Этот пакт стал для японцев такой неожиданностью, что японское правительство, ориентировавшее внешнюю политику на захват Дальнего Востока и Сибири, сразу же ушло в отставку. Новый кабинет министров выбрал Тихоокеанское направление внешней экспансии, что спасло СССР от мрачной перспективы ведения войны на два фронта. В 1941 Гитлер просил Японию напасть СССР, но оскорблённые самураи отказались, помня не только разгром под Халхин-Голом, но и предательство немцев. Это позволило перебросить свежие и имеющие боевой опыт «сибирские» дивизии на запад, когда немцы стояли у стен Москвы.

 

Но самое главное заключалось в том, что, отказавшись от экспансии в сторону советского Дальнего Востока и Сибири, Япония стала планировать - и в итоге осуществила - вторжение в тихоокеанские владения Великобритании и США. Нанеся удар по Пирл Харбору, Япония автоматически втянула в мировую войну США, сделав тем самым этого экономического гиганта нашим – хотя и совершенно противоестественным – союзником.

 

Соответственно и СССР - против своей воли и совершенно противоестественным образом - стал союзником «демократического» Запада. Как и следовало ожидать, союз этот оказался весьма эфемерным - потому что с самого начала был лицемерным, и сразу же после разгрома общего противника приказал долго жить. Три медведя в одной берлоге - на планете Земля - не могли не перегрызться между собой. Сначала два из них, объединив свои усилия, задавили третьего - германский тоталитаризм, а затем усилившийся в этой борьбе демократический медведь через полвека почти придушил и русского. Эта победа была в значительной степени предопределена ещё в ходе Второй Мировой войны: пока русский медведь истекал кровью в смертельной схватке с общим врагом, американский медведь, слегка покусывая немецкого за задние ноги, не столько воевал, сколько накачивал свои экономические мышцы, приговаривая: «кому - война, а кому - мать родна».

 

Психологически и стратегически Запад был готов уничтожить своего заклятого друга по антигитлеровской коалиции сразу же после победы над нацистской Германией (план «Немыслимое» апреля 1945 года, несколько позже план «Дропшот»), но тактически ситуация для этих планов складывалась недостаточно благоприятно, и они были отложены на неопределённое время. К счастью для нас это радостное для них время так и не наступило: нашей стране в кратчайшие сроки удалось создать ракетно-ядерный щит, так что планы военного разгрома СССР пришлось отставить надолго. Возможность уничтожить врага - если не в военном смысле, то в идейно-экономическом – появилась только после горбачёвской перестройки. В экономическом плане это продолжающееся до сих пор и всё более усиливающееся массированное наступление западных корпораций на российскую ресурсную базу. В идейном же плане это фундаментальная промывка мозгов народу нашей страны, в которой важное место занимает и тема «покаяния» за преступления советского режима против человечности, ответственность за которые современная Россия теперь должна дескать нести вместе с Германией. Да, собственно говоря, теперь только она одна, поскольку Германия уже покаялась и её в значительной степени простили: в конце концов, хоть и enfant terrible (если смягчить французским переводом знаменитое выражение Рузвельта), но - свой.

 

Россию же простить нельзя, хотя бы потому, что она до сих пор по-настоящему ещё и не каялась. Для начала - за Пакт Молотова-Риббентропа, дальше найдётся много ещё за что: за нашу азиатскую дикость, за византизм, за православие. В требованиях нашего покаяния Запад не собирался успокоиться до тех пор, пока Россия не окажется в позе царя Василия Шуйского, целующего сапог польского короля. Они с нетерпением ждали нового Горбачёва-Шуйского, но так и не дождались — вместо Шуйского пришёл Путин и своим пришествием спутал все карты в, казалось бы, уже законченной глобальной геополитической игре.