Я родился 1 марта 1925 года в городе Невель Псковской области, воспитывался там у бабушки с дедушкой, а мой старший брат Семён жил с родителями в Ленинграде.

Родители работали в швейной мастерской на проспекте Огородникова, отец - отличный закройщик и портной, мама - белошвейка. Мы часто виделись, они приезжали к нам в Невель, а я - к ним в Ленинград. Мне было девять лет, когда умерла моя мама. Я до сих пор помню тепло её рук и её ласковый голос, хотя прошло уже 80 лет. Все заботы обо мне взяла на себя моя тётя Таня. У неё не было своих детей, и она, как могла, старалась заменить мне маму.

В шестнадцать лет я окончил восемь классов, шёл 1941 год. Я много читал и понимал, что война неизбежна и, что моему многострадальному еврейскому народу придётся хлебнуть горя. 8 июля 1941 года Невель бомбили, и я стал уговаривать бабушку с дедушкой и тётю Таню уехать в Ленинград. Они отказывались: «Мы - люди верующие и нам ничего не угрожает». В наш пятикомнатный дом попала фугасная бомба, рухнули деревянные перегородки, но дом уцелел. И даже это не убедило моих родных уехать. Впоследствии я узнал, что всех евреев нашего города расстреляли на Голубой Даче и закопали. Люди рассказывали, что ещё два дня после этого земля шевелилась.

Меня же какая-то неведомая сила гнала из Невеля, я твёрдо решил, что надо уходить. В это лето у нас гостил мой двоюродный брат, ему было три года. Я взял с собой ребёнка и пошёл пешком из Невеля в Великие Луки. Мы шли лесом вместе с другими людьми. Ребёнок плакал и приходилось всё время нести его на руках. Не знаю, откуда брались силы, но мы дошли до Великих Лук (это 65 км). Там формировали эшелон на Урал. Мы доехали до станции Бологое, где нас приютили в пожарной охране, а потом сообщили, что формируется эшелон на Ленинград.

До Ленинграда мы доехали без происшествий. Брата я передал его матери, моей тёте Фане, и они эвакуировались в Удмуртскую АССР. Я остался в Ленинграде с отцом и братом. Позднее мой брат Семён Шмуклер ушёл добровольцем на фронт и служил в разведке, был несколько раз ранен и в 1944 году вернулся в Ленинград. Все наши родственники ушли добровольцами на фронт. Муж моей тёти был награждён орденами и медалями, погиб в 1944 г. Мой дядя погиб под Ленинградом на Невском Пятачке.

Я поступил на завод им. Молотова (филиал Кировского завода) в отдел ОТК. 8 сентября 1941 г. началась 900-дневная блокада. От обстрелов и голода погибло около миллиона жителей города. Девять месяцев я прожил в этом аду. 25 января 1942 г. на моих руках умер от голода мой отец. Ему был всего 51 год. Я остался один. Помню такой случай. Я сидел в заводской столовой, где нам давали какую-то похлёбку. По бокам сидели две женщины. И тут в здание попал снаряд и взрывной волной этих женщин убило наповал, а я - в состоянии шока, и ни одной царапины!

Когда я уже еле-еле волочил ноги, меня в состоянии сильного истощения эвакуировали вместе с другими детьми блокадного Ленинграда вывезли в Псковскую область, где находился перевалочный пункт. Труднее всего было переехать по льду Ладожское Озеро, которое немцы бомбили, но всё прошло без происшествий. Нас посадили в эшелон и отправили в Кабардино-Балкарию, куда мы прибыли в конце марта 1942 года. Там я заболел малярией и сильно ослаб.

Когда немецкие войска подошли к Нальчику, я записался добровольцем на фронт. Меня направили в город Грозный, и там с 378-й отдельной кабельно-шестовой ротой начался мой боевой путь: я получил обмундирование, прошёл короткое двухнедельное обучение, изучил материальную часть винтовки и стал связистом. Многое уже стёрлось из памяти, ведь прошло почти 70 лет, и мне скоро 90. Нам не разрешалось вести дневники, поэтому очень трудно всё вспомнить. Как я остался жив - для меня загадка. Видимо, я живу за всех моих родных, которым не суждено было дожить до старости.

После Кавказских сражений нас перебросили на Украину. В начале января 1944 г. мы прибыли в Киев. Город был весь в руинах, Крещатик был разрушен. Население встречало нас со слезами на глазах. Затем была Корсунь-Шевченковская операция, впереди была Румыния, затем Австрия. В Австрии бои были скоротечными. Мы сохранили Вену с её домами и достопримечательностями, но в Австрии было убито 30 тыс. наших солдат.

После освобождения Вены мы с солдатами посетили кладбище и положили цветы к могилам Иоганна Штрауса, Бетховена и Шуберта. Спустя 63 года, в 2008 году, я снова оказался в Вене и был приятно поражён её великолепием. И, конечно, как тогда, в 1945-м , я побывал на том же кладбище и положил цветы на могилы этих великих на все времена композиторов.

После Австрии - Чехословакия. 9 мая 1945 года война с фашистами для меня закончилась в Праге, где нас встречали с цветами и со слезами на глазах.

Из Праги нас перебросили на Дальний Восток. Чтобы дойти до Маньчжурии, надо было преодолеть Большой Хинган (горный массив), что стоило многих жертв. 3 сентября 1945 года война с Японией закончилась.

 После войны я 45 лет работал на Балтийском Судостроительном заводе в литейном цеху по отливу гребных винтов.