Один из лучших «боевых химиков СССР» Леонид Ринк предлагает свой вариант борьбы с пандемией COVID-19. В его основе советский препарат – легендарный иммуномодулятор, благодаря которому удалось в том числе победить такую жуткую болезнь, как проказа. Как работает лекарство, учёный рассказал в интервью газете ВЗГЛЯД.

 

Профессор, доктор химических наук Леонид Ринк известен как один из создателей советской боевой отравляющей системы «Новичок». Это работа лежит в основе его диссертации. Жертвами «Новичка», по мнению англичан, в марте 2018 года в британском Солсбери стали перебежчик из ГРУ Сергей Скрипаль и его дочь Юлия.

 

Главное в этом деле заключается в том, что Лондон отказался продемонстрировать (и отказывается до сих пор) образец того, чем именно пытались отравить Скрипалей. Это как отпечатки пальцев или следы на стреляной пуле. «Как бы специалисты ни старались, технология всегда будет немного различаться. И по образцу сразу выяснится, откуда она», – говорит Ринк. При этом, по словам ученого, формулы давно являются открытыми, использовать технологию «Новичка» может не только любое государство с развитой химической отраслью, но даже частная фармацевтическая компания. Таким образом, отравить Скрипаля могли и сами британцы.

 

Коллеги называют Ринка «одним из самых лучших боевых химиков СССР». Однако Ринк занимался далеко не одними только отравляющими системами. В начале 1990-х годов, когда военно-химические работы в России были свернуты, он по контракту от Государственного института технологии органического синтеза (ГИТОС) работал с Научно-исследовательской лабораторией иммунохимиотерапии лепры (НИЛИЛ). То есть по-простому – проказы.

 

Вместе с доктором медицинских наук, директором и основателем лаборатории Николаем Голощаповым, который до 2003 года был главным специалистом по лепре в Минздраве, Ринк внедрял и совершенствовал применение препарата диуцифон и его аналогов. Препарат стимулировал иммунную защиту организма и подавлял деятельность патогенных микроорганизмов. То есть это была не вакцина против какого-то конкретного возбудителя, а уничтожитель буквально «всего вредного» в организме.

 

Однако и эта лаборатория также была закрыта, а выпуск препарата, несмотря на доказанную эффективность, прекратился... После Ринк некоторое время руководил лабораторией физиологически активных веществ в Государственном научно-исследовательском институте химии и технологии элементоорганических соединений (ГНИИХТЭОС), потом лабораториями нанотехнологий и эпидемиологической безопасности сельхозпроизводства Федерального научного агропромышленного центра ВИМ РАН. Сотрудничал с частными химическими компаниями.

 

Профессор Леонид Ринк, по его словам, доработал препарат диуцифон и устранил его ключевой принципиальный недостаток – плохую способность растворяться в воде – а следовательно, и в плазме крови. Теперь, считает ученый, препарат можно и нужно эффективно использовать в борьбе против пандемии коронавируса.

 

ВЗГЛЯД: Профессор, так в чем суть вашего метода?

 

Леонид Ринк: Рано или поздно (но лучше, конечно, рано) вакцину от коронавируса найдут. Но все равно пройдет время. Потом вирус мутирует и нужна новая вакцина. Наше предложение – это дополнение к поиску вакцины. Мы назвали этот алгоритм «нападение, а не защита». Иммунизация – первый этап. Второй этап этого алгоритма – ликвидация старых и новых вирусов внутри организма.

 

Сейчас размещают людей по клиникам, ищут контактеров, пандемия множится и по числу заболевших, и по странам. Нужно предотвратить гибель людей. В зоне риска – люди в возрасте, при этом часть из них – это люди, которые, что называется, «принимают решения», находятся во главе государств, ведомств.

 

Болевая точка для этих людей – ухудшенный с возрастом иммунитет. Они не могут сопротивляться этой заразе. Как и другой заразе, к слову. Иммунитет с возрастом не отвечает на новые вызовы.

 

Мы считаем, что первое, что надо сделать – повысить иммунитет у людей. У нас в стране уже почти 100 тысяч людей заболело. Я настаиваю, что у них надо провести иммунизацию организма. В обязательном порядке. Это первый шаг. Второй шаг – провести иммунизацию у здоровых, еще не заболевших людей. Сначала у тех, кто может потенциально заразиться, кто вынужден работать во время карантина, ходить на службу. Коронавирус угнетает иммунитет, а «доедают» человека внутренние колонии. Поэтому мы и говорим – «нападение, а не защита».

 

ВЗГЛЯД: Леонид Игоревич, я правильно понимаю, что речь идет о каких-то иммуномодуляторах? Но ведь и сами иммуномодуляторы, и концепция «улучшения иммунитета» активно критикуются и далеко не всеми принимаются в научном и медицинском сообществе...

 

Л. Р.: Вы абсолютно правы. Если мы посмотрим на международный перечень иммуномодуляторов, иммуноактиваторов и так далее, то мы увидим, что девять из десяти, и даже больше, таких препаратов – это биологически активные добавки, БАДы, то есть вещества с недоказанным действием. Тут спекуляций много, и мы их не рассматриваем. Нам нужны доказанные, точные и сильные агенты. И вот если мы посмотрим на историю вопроса, на времена еще Советского Союза, то окажется, что имеется вполне достойный кандидат на роль иммунного спасателя в лице диуцифона, нашего по-настоящему легендарного иммуномодулятора, победившего советско-российскую проказу, выигравшего международный конкурс антиспидовых препаратов, который, как вы знаете, имеет целью угнетение иммунитета, как и проказа, на уровне 85-90%.

 

Препарат стимулировал иммунную защиту организма, лечил легочные патологии и подавлял деятельность патогенов. То есть это была не вакцина против вируса, а уничтожитель всей заразы в иммунной и легочной системе. Кстати, это одно из первых мононуклеазидных лекарств, как принято говорить сейчас, соединяющих нуклеотид урацил для восстановления клеток и антилепрозные свойства. Получился прекрасный вариант синергии.

 

Это очень сильный агент, он работает против красной волчанки, склеродермии, ревматоидного артрита... Повторюсь,

 

    я жду вакцину. Но наш вариант уничтожает всю заразу сразу, новое, старое – всё.

 

ВЗГЛЯД: Эффективность диуцифона была клинически доказана? Это где-то зафиксировано?

 

Л. Р.: Конечно. Это же классика! Про диуцифон вы можете прочитать в классическом справочнике Михаила Давыдовича Машковского «Лекарственные средства (пособие по фармакотерапии для врачей)», многократно переиздававшемся. Диуцифон был синтезирован еще в 1967 году в Казани, в Институте органической и физической химии.

 

Препарат прошел многочисленные испытания, был всеми и всюду рекомендован – в том числе фармакологическим комитетом Минздрава СССР. В 1995 году он еще был в списке жизненно необходимых лекарственных средств.

 

ВЗГЛЯД: А как вы начали работать с препаратом?

 

Л. Р.: Мне повезло, что когда нас закрыли как военных химиков, это было начало 1990-х годов, мне Минздрав поручил разрабатывать технологию применения и организовать выпуск диуцифона в рамках лаборатории по борьбе с проказой, НИЛИЛ, которая находилась под Сергиевым Посадом. Там мы встретились и подружились с профессором Голощаповым Николаем Михайловичем, гениальный был совершенно медик. Он врач, и он хотел, чтобы мы своими военными наработками, военными знаниями помогли ему с этим препаратом.

 

В 1993 году лабаратория добилась от Госинспекции по лекарственным средствам разрешения для лаборатории выпускать диуцифон. Это называлось «опытно-экспериментальное производство». Поставляли в том числе в обычные аптеки. В пенициллиновых упаковках по 200 миллиграммов. Лабаратория утвердила в фармакопейном комитете так называемую фармакопейную статью на диуцифон. Это «паспорт» на лекарство – утвержденная формула, перечень показателей качества.

 

Наконец, в 1996 году в лаборатории даже добились от комиссии по иммунологии фармакомитета Минздрава разрешения на применение диуцифона в качестве иммунокорректирующего средства комплексной терапии ВИЧ-инфекции и СПИДа.

 

ВЗГЛЯД: Я читал архивное интервью доктора Голощапова в газете «Труд». Он утверждал, что тогда лепру удалась победить, и теми же самыми средствами можно лечить туберкулез – это якобы «болезни-родственники»...

 

Л. Р.: Так и есть, все верно. И там, и там болезнь подавляет иммунитет. А лекарства, которые использовали в лаборатории, и диуцифон прежде всего – это иммуномодуляторы с активностью. Суть в том, что они объединяли внутри себя два свойства: одновременно нападали на патогены и усиливали иммунную систему. Причем, что крайне важно, это модуляторы, а не активаторы. Они не «задирают» одни участки иммунитета искусственно, обрушая тем самым другие, а просто приводят иммунитет к естественной норме.

 

Реально победили лепру в стране. Новых пациентов почти не стало. В 1997 году праздновали победу над проказой, и это во многом, я настаиваю, благодаря диуцифону. После этого препарат участвовал в международном конкурсе антиспидовом. И выиграл! Можно было работать по другим болезням. Нужно было. Что в итоге делают чиновники, как вы полагаете? Выделяют финансирование на исследования? Налаживают производство? Нет, они просто закрывают лабораторию.

 

Пару лет просто на бумаге она ещё существовала, а потом всё – конец. Препарат лаборатория больше не «варила». Ну они и так его сами-то не «варили» на самом деле, им делали по заказу или в Казани, или мы в Шиханах. Они не синтетики, а просто фасовали. Заказов больше не было, а люди искали диуцифон, меня вот спрашивали.

 

ВЗГЛЯД: Почему закрыли лабораторию? Развал, разруха, нет денег в бюджете?

 

Л. Р.: Вы помните 90-е, начало 2000-х годов? Да, полный развал... Я считаю, что науку и медицину тогда сознательно и точечно уничтожали.

 

ВЗГЛЯД: Сейчас диуцифон не производится, его можно купить?

 

Л. Р.: Нет. Вы можете забить в любом поисковике слова «диуцифон, свойства, купить». Вы увидите, к сожалению, что его никто не производит, а свойства и врачебная инструкция есть в Сети. Наберите, убедитесь, посмотрите. Он превосходно работает по иммунным нарушениям и по легочным. По самым сильным патологиям. Это вот именно то, что сейчас необходимо. Что касается безопасности, то лечащиеся от проказы за год съедали по 900 граммов субстанции. Представляете, насколько он безопасный? Я никогда не терял мысль, что эту грандиозную разработку надо вводить в дело гораздо более активно. Мы производим понемногу для научных целей. Для дела нужны объемы.

 

(В инструкции к препарату в графе «Показания к применению» среди прочего действительно указаны туберкулез и хронические неспецифические легочные заболевания. Хронические неспецифические заболевания легких (ХНЗЛ) представляют собой группу заболеваний, похожих по клиническим проявлениям и исходам. В эту группу входят хронический бронхит и хроническая пневмония, хронический абсцесс и бронхоэктатическая болезнь, бронхиальная астма и эмфизема – прим. ВЗГЛЯД.)

 

 

Но у препарата был существенный недостаток – плохая растворимость в воде, а значит, и в плазме крови. Этот процесс называется солюбилизация, то есть растворение в воде. Пациенты в лаборатории по лепре принимали препарат вместе с пищей. Это не так эффективно. Три четверти препарата в таком случае уходят в канализацию. А в крови он не растворялся...  Этот недостаток заставлял делать суспензию для укола при очень высоких температурах. Препарат взбалтывали в очень горячем физрастворе. Хотя белки сворачиваются уже при плюс шестидесяти. И это больно – горячий раствор вводить...

 

ВЗГЛЯД: Я так понимаю, что вы как раз работали над растворимостью?

 

Л. Р.: Да, именно так. Это то, что меня всегда крайне занимало. И вот полтора года назад у нас все получилось.

 

ВЗГЛЯД: А каким образом?

 

Л. Р.: Нам пришлось много лет искать самые разные варианты водорастворимости.

 

Делали микросомальный вариант и разные другие. До некоторой степени мне повезло, раньше занимался оружием, потом лекарственными разработками. Потом академик РАН Дмитрий Стребков пригласил меня на работу во Всероссийский НИИ электрификации сельского хозяйства – так они раньше назывались. А с 2016 года – это Федеральный научный агроинженерный центр ВИМ РАН. Там я возглавил лабораторию нанотехнологий.

 

Работы были для нужд сельского хозяйства в первую очередь, но не только. Делал установки «новой энергетики», кремневой энергетики. К сожалению, это закрыли... Но! Я изучил все виды потенциальных наноактиваторов для сельского хозяйства, для лекарств, для всего прочего. Там я и обнаружил, что некоторые из этих наноактиваторов хорошо увеличивают искомую солюбилизацию – растворимость. А ведь как раз это мы и искали. Я опробовал эти активаторы на диуцифоне, на других похожих малорастворимых вещах. Получил очень хороший эффект.

 

    На эту тему возможны самые разные продолжения, подобные активаторы эффект могут сделать в сельском хозяйстве, животноводстве, растениеводстве. Вот внедрили эти наработки в диуцифон.

 

Мы имеем версию препарата. Клинический эффект диуцифона, но гораздо более эффективный способ «доставки» его в организм. Никаких больше «горячих» уколов. Иммунизация плазмофорезом с отделением плазмы проводится за четыре часа. Приемом капельного раствора под язык – примерно за неделю.

 

ВЗГЛЯД: Вы уже испытывали эту версию?

 

Л. Р.: Применяли на добровольцах. В медицинских центрах. По всем правилам и с расписками. На коронавирусных больных еще нет. Просто не успели. Все закрыто. А новый препарат еще не зарегистрирован... Это нужно сделать. И эту работу надо активировать уже сейчас. Во время пандемии же реально вопрос жизни или смерти. Мы получаем водорастворимый продукт в небольшом количестве, но этого мало.

 

Я вам всё рассказал, собственно, чтобы активировать процесс, а не бесконечно и без всякого результата обсуждать его с чиновниками. Пусть нас наконец услышат.

 

ВЗГЛЯД: Как будет называться новая версия? У нее будет свое имя?

 

Л. Р.: Вы знаете, название меня в последнюю очередь интересует.