Зададимся вопросом: почему универсалия, символизирующая зло, персонифицирована? Представим, что наших предков кто-то спросил: почему они не говорят о зле в отвлеченной форме, как о круглости или шероховатости? Почему они соединяют его с неким персонажем? Они наверняка ответили бы: как показывает практика, причиняемое зло часто имеет такой характер, будто его хочет кто-то причинить, но этот "кто-то" не из людей. Этот невидимый некто, выдающий себя своей изобретательностью в каверзах, и именуется дьяволом. Они добавили бы также, что многие люди видели это мерзкое существо несмотря на его бесплотность, и видели все одинаково: с рогами и копытами.

Масса подобных свидетельств известна и в наши дни, но доказательной силы они не имеют. Для современного человека подлинными доказательствами являются только научные.

Обнаружить дьявола в том же смысле, в каком ученые обнаружили магнитное поле земли, невозможно. Он нематериален и приборами не фиксируется. Зато его вполне можно "вычислить" по его воздействию на материю, как были вычислены в конце двадцатых годов пси-функции квантовой теории физического мира.

Каким же должно быть явление, чтобы на нем проступила специфическая печать дьявола? Очевидно таким, чтобы нельзя было считать его результатом действия только естественных факторов и чтобы оно наносило миропорядку какой-то ущерб. И еще. Когда наблюдается очевидное несоответствие между замыслом и его исполнителем, который гораздо примитивнее замысла, это значит, что поведение исполнителя диктуется ему кем-то более умным. А если это поведение напоминает повадки дьявола, то именно он является здесь незримым суфлером.

Такое явление есть. Оно открыто наукой в двадцатом веке, но изучено уже подробно. И сомнения в том, кто за ним стоит, быть не может. Речь идет о вирусах.

 

Открытие феномена вирусов созревало десятилетиями. Оно состояло не в том, чтобы обнаружить их, а в том, чтобы понять их природу. Прежде наука ни с чем подобным не сталкивалась. Она знала две формы материи: живую и неживую; теперь перед ней стала вырисовываться третья форма, имеющая признаки и первой и второй, но ни к той, ни к другой не относящаяся.

Что такое мертвая материя, понятно: это пассивная субстанция, полностью описываемая своими физическими и химическими свойствами. Что такое живая материя, разъяснил на рубеже Нашего века великий немецкий биолог Август Вейсман: жизнь есть собственное воспроизводство. В пятидесятых годах механизм этого воспроизводства удалось разгадать, так что вейсмановское определение стало математически четким: жизнь — это синтез белков на рибосомах под управлением нуклеиновых кислот. Этот синтез происходит по одной и той же схеме у всех живых организмов от сине-зеленой водоросли до человека — и нигде более. Нет его и у вирусов, поэтому воспроизводить себя они не могут. Вирус не способен родить нового вируса ни половым путем, ни бесполым, ни зачатием, ни почкованием, ни делением, и в этом смысле живым организмом не является. При определенных условиях он может стать кристаллом, как глауберова соль или углерод. Однако это не простой кристалл, а магический: когда нужно, он меняет свой облик и свое поведение и становится невероятно активным.

Типичный вирус состоит из трех элементов: прочной белковой капсулы, соединённой с её полостью трубкой и находящейся внутри капсулы нити рибонуклеиновой кислоты. Действует вирус так: прикрепляется с внешней стороны к мембране какой-либо клетки, вводит через мембрану в цитоплазму трубку и впрыскивает хранившуюся в капсуле РНК. После этого акта он "испускает дух" и становится пустой шелухой. Зато его "душа", т.е. РНК, не умирает. Она направляется к рибосоме, представляющей собой станок с программным управлением, и становится для него перфолентой. Так начинается производство новых вирусов — синтез белков капсулы, трубки и ферментов, обеспечивающих их сборку. Когда изготовление футляра заканчивается, РНК реплицируется и снабжает своими копиями каждую капсулу, так что клетка наполняется массой молодых вирусов. Они разрывают изнутри клеточную мембрану и устремляются к соседним клеткам, чтобы проделать с ними то же самое. Вырастившая вирусы клетка, их несчастная "родина", долго болеет, а иногда — погибает.

Вот что такое вирус: мобильный шприц, постоянно нацеленный на то, чтобы сделать какой-нибудь клетке укол и ввести в неё программу производства новых вирусов.

Каким же образом простенький шприц размером в несколько сотен атомных поперечников может ставить перед собой детально разработанную цель и проявлять необыкновенное остроумие в ее достижении? Выходя из кристаллического состояния, он двигается, находит именно ту клетку, мембрана которой достаточно уязвима, и как камикадзе совершает самоубийство ради продолжения "рода". Это проделывает простенькая конструкция, самый сложный элемент которой — РНК, состоящая из нескольких десятков тысяч азотистых оснований, да и то этот элемент находится взаперти и никакой информации о внешнем мире не получает. Когда же РНК попадает через трубку в цитоплазму, она быстро разыскивает среди множества внутриклеточных аппаратов рибосому и как-то ухитряется убедить её принять себя в качестве программы. Принять, прервав белковый синтез, необходимый для жизнедеятельности организма. (Может быть, она соглашается сделать это потому, что вирусная программа намного проще тех, которые кодируют поддержание жизни). В общем, то белок, то нуклеиновая кислота обретают "зрение", позволяющее им видеть окружающую обстановку и "ум", чтобы действовать в соответствии с ней. Это так, хотя ни глаз, ни мозга у них нет.

Разве это не магия? Как тут не вспомнить гоголевский вареник, прыгающий из кастрюли в тарелку со сметаной, а затем двигающийся в рот казака Пацюка? Вареник сам по себе не может двигаться и знать, куда нужно двигаться, значит им управляет тот, кто это знает. Кто был этот одушевитель вареников, Гоголь объяснил: Пацюк был в кумовстве с чертом. Не таким ли образом одушевляется сначала капсула с трубкой, а затем нить РНК, и не тем ли самым фокусником? Если это действительно так, то открытие микробиологами вирусов есть шаг вперед в освоении понятия дьявола, т.е. ценный вклад в познание мироустройства.

Опознать этого закулисного кукловода можно по его почерку, Он легко узнаваем — описан в Евангелии. Иисус говорит фарисеям: "Ваш отец диавол; и вы хотите исполнять похоти отца вашего. Он был человекоубийца от начала и не устоял в истине, ибо нет в нем истины. Когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи" (Ин. 8: 44).

Как раз эти качества демонстрирует вирус. Он — законченный лжец: он обманывает и мембрану, и рибосому. Он — законченный человекоубийца, даже шире, убийца всего живого: он разрушает самую основу жизни — клетку. Разрушение, направленное на высший этаж творения — животных и человека, — является для него не только главной, но и единственной целью. Сам по себе он не имеет никакого смысла, является совершенно чуждым для общего миропорядка, никак в него не вписывается, не занимает в нем никакой ниши. Он ни для кого в этом миропорядке не нужен, тем более не нужен самому себе, ибо он есть просто кристалл, лишенный собственной внутренней жизни. Единственным результатом его вхождения в материальный мир является уничтожение живой клетки.

Когда смонтированные в цитоплазме вирусы вырываются наружу и бегут к другим клеткам, — это не радость бытия, подобная радости резвящихся щенков. Это экстаз разрушения, мрачная эйфория громилы, истерический припадок убийцы. Что это такое, мы знаем из отчета заколовшего трех монахов Оптиной пустыни Аверина. С потухшим взором сидел он перед следователем и рассказывал: "Голос приказывал мне убить, настаивал, упрекал меня в трусости и нерешительности, и наконец я не выдержал..." Какая уж тут радость! Всплеск бешеной активности Аверина, сделавшего себе меч с выбитыми на нем цифрами 666 и проявившего незаурядную хитрость в подкарауливании своих жертв, была не бешеной, а бесовской активностью, а хитрость — дьявольскою хитростью, ибо в него на это время вселился дьявол.

О том, что бес может вселиться в человека, народ знал всегда, но лишь недавно наука установила, что он может вселиться и в соединенные определенным образом молекулы белка и рибонуклеиновой кислоты, сообщая им признаки живого существа и делая их палачами. Такими же, как Аверин.

Удивление, вызванное поведением вируса, приводит к осознанию его сущности: вирус есть взбесившийся кристалл.

Причем, это кристалл определенного типа. Взбесившись, он может стать универсальным уничтожителем жизни, несмотря на свои ничтожные размеры. Кстати, сказав о размерах, нельзя не вспомнить о знаменитой проблеме средневековой схоластики: сколько чертей может поместиться на острие иголки? Одевшись в вирусную оболочку, бес имеет диаметр около 10-5 см, а диаметр острия иголки в десять раз больше. Так что на этом острие поместятся сто чертей.

Открытие феномена забесовления химических соединений — наказание науке за ее пренебрежение к народной мудрости, за высокомерие, за несносную кичливость и самоуверенность, за глупую и ни на чем не основанную претензию на монопольное владение ключами от истины. Поделом ей: сама того не желая, ткнулась она носом именно в то, что отрицалось ею с наибольшим сарказмом. Правда, она не призналась в том, что ею обнаружен тот самый агент, которого она объявила плодом невежественной фантазии. Но спеси у нее после этого обнаружения все-таки поубавилось. Ученые почувствовали, что столкнулись с третьей формой материи, о которой не могли и догадываться. Они признали уникальность и неожиданность способа размножения вирусов, назвав их "информационными паразитами" — существами, перехватывающими у живых организмов не питательные вещества, как блохи или солитеры, а сам информационный механизм присущего им воспроизводства.

Все это отражает одну из главных особенностей дьявола — его вампиризм. Не имея собственной животворной силы, он похищает ее у тех, кто ею обладает, делая это с помощью лести, обмана, несбыточных обещаний. Присвоив себе эту силу, он обрекает ограбленных на долгую болезнь или гибель. Не решаясь сформулировать этого открыто и не делая из этого мировззренческих выводов, вирусологи фактически подтвердили фольклорное представление о дьяволе как о небытии, обретающем реальность за счет ворованного бытия. И за что им спасибо. Ничего, что, сказав "А", они не решаются сказать "Б" — мы можем сделать это и сами.

В факте вселения бесов в человека может убедиться каждый желающий — достаточно посмотреть, как обладающие соответствующей харизмой священники этих бесов изгоняют. И поскольку наука открыла теперь факт их вселения в миниатюрные полимерные агрегаты, можно априори предсказать, что подобным паразитированием они занимаются и на всех других уровнях мироздания. Да, пожалуй, нет ни одной формы бытия, где не обжился бы дьявол, пытаясь высасывать из нее жизненные соки. Формы эти разные, а повадки их разрушителя одни и те же. Мы рассмотрим здесь лишь одну из этих форм — социальное бытие.

Как быстрее всего обнаружить дьявола в социуме? Теперь мы можем сделать это научно, так как вирусология представила нам его исчерпывающий портрет.

Вот схема его деятельности. Прибегая к изощренной лжи, он прикидывается другом и благодетелем того, кого хочет уничтожить, втирается к нему в доверие. Он внедряет в его механизмы поддержания жизни свою собственную программу, которая по виду привлекательнее животворящих программ, но в действительности несет в себе смерть. Вся суть именно в подмене программы — это прекрасно иллюстрируется действием компьютерного вируса, который и есть программа. В выдавании программы смерти за программу улучшенной жизни состоит его вторая ложь.

Дьявол прекрасно знает и психологию, и физику. Он был уверен, что соблазнит многих лентяев и завистников. Что он обеспечит развал народного хозяйства. Это и произошло в России. Внедрив в нее свою смертельную программу, марксисты сделали с Россией то же самое, что вирус делает с живой клеткой: обрекли ее на упадок жизненной силы, на обескровливание и астению, на медленное умирание.

И вот, потерпев неудачу с социализмом, человекоубийца, не изменив своей общей стратегии, модернизировал тактику: ввел в человечество программу "нового мирового порядка". Что это такое? Кратко можно охарактеризовать ее так: это социализм минус отмена частной собственности плюс либерализм. По-прежнему главной приманкой остается светлое будущее, по-прежнему путь к нему прокладывает наука, по-прежнему оно должно быть не национальным, а интернациональным...

Однако теперь частная собственность и стремление к личному обогащению не только не осуждаются, но всячески поощряются. Строгость нравов строителей коммунизма заменяется полной их свободой, понимаемой как одинаковая возможность любых групп утверждать свою групповую этику. Это подразумевает поддержку малых групп. Лейтмотивом общественного бытия становится девиз: радуйтесь, гонимые прежде, ибо ныне вы стали аристократией, и радуйтесь все вообще, ибо ныне вы ничем не ограничиваемые потребители. Потребление понимается в чисто материальном смысле, и чтобы его стимулировать, создается культ телесных наслаждений. Препятствующие таким наслаждениям моральные запреты объявляются нарушением прав человека.

Социализм играл на высоких чувствах, а "новый мировой порядок" делает ставку на низменные инстинкты и на идею самоугождения. Поскольку самой популярной формой самоугождения со времен "сексуальной революции" шестидесятых годов стала половая распущенность, неотделимая от половых извращений, можно сказать еще и так: "новый мировой порядок" есть социализм минус коллективизм плюс гомосексуализм.

Вывод: человечеству грозит эпидемия, вызванная новым социальным вирусом. Признаки ее мы уже видим. Выработается ли у нас к ней иммунитет, как выработался к социализму?

Какой же бедой грозит нам эта инфекция? Той же, которая была запрограммирована во всех предыдущих социальных вирусах — общей деградацией. В "новом мировом порядке" она начинается с человеческой личности. Став примитивным потребителем примитивных материальных приманок, человек сам материализуется и попадает под действие закона, которому подчинена материя, — второго начала термодинамики, приводящего к "тепловой смерти". В противоположность тому, что происходит при социализме, вещественный комфорт будет возрастать, зато людские души будут все больше опускаться к этому комфорту и растворяться в нем, т.е. растворяться в веществе.

Как мы видим, открытия в области вирусологии касаются не только медиков. Они помогают увидеть единое дестабилизирующее начало, проникшее во все слои тварного мира, и прийти к логическому заключению: если оно до сих пор не уничтожило миp, значит в мире есть иное, противостоящее ему, начало. Противовесом личностному злу может быть только личностное же благо. Тут мы, конечно, не открываем Америку: об этом начале люди знают с незапамятных времен и называют его Богом.

Фраза "Mиp есть поле борьбы Бога и дьявола" оказывается не иносказанием, а научным описанием действительности. С этой точки зрения нужно смотреть на все. Если мы встанем на нее, изменится концепция истории, и в качестве ее главных пружин вместо "производственных потребностей" или "классовых интересов" выступят совсем другие факторы.

Изменится также концепция смерти: смерть раскроет свою сущность как снятие иммунной защиты против дьявола, т.е. снятие Божьего покрова. Богу не нужно убивать то, что не вписывается в Его замысел, — Ему достаточно просто отозвать свою защиту, и дело уничтожения сделает постоянно ищущий жертву убийца. Так что самый надежный метод противостояния дьяволу состоит в том, чтобы вписаться в Замысел, т.е. жить по Богу. Вот, оказывается, как все просто!