Хочу ответить тем читателям, которые вчерашнюю мою статью в той ее части, где говорится о содействии Холокосту других стран, прежде всего, США и Великобритании, прокомментировали в духе этого не может быть, потому что не может быть, не верим, что так могли поступить западные христианские страны, они ничего не знали о масштабах убийств, о газовых печах, а если знали, то не верили... "на Западе никому и в голову не приходило, что это может происходить на самом деле", – и тому подобное...

 

Изложению фактов, документов, свидетельствующих не только о пассивном, но и активном – прежде всего, светочей демократии, США и Великобритании – сотрудничестве с Гитлером в Холокосте, выразившемся, прежде всего, в желании не мешать Гитлеру выполнить свою миссию (отказывались, например, бомбить подъездные пути к Освенциму и газовые печи даже когда их самолеты летели мимо концлагеря бомбить рядом расположенные немецкие военные объекты) и не допустить переселение евреев даже в те страны, которые готовы были их принять; о том, что все о масштабах злодейств было им прекрасно известно, о чем свидетельствуют приведенные в книге высказывания самих американских и британских политиков того времени, в отцовском двухтомнике "Две тысячи лет вместе" посвящено 200 страниц убористого текста. Часть этих фактов приведена в статье "Как „освобождали“ Освенцим". Но весь массив фактов и документов в рамках одной статьи привести невозможно, желающие могут приобрести двухтомник и ознакомиться со всей этой информацией подробно.

 

Поэтому здесь я хочу обратить внимание на соображения общего характера.

 

Вы полагаете, что Холокост, убийство шести миллионов человек, могло произойти вдруг, ни с того ни с сего? И что это можно было осуществить так, чтобы о масштабах происходящего никто не знал?

 

Всю первую половину ХХ века европейский континент, а не только Германия, пылал ненавистью к евреям. Вы говорите, не можете поверить, чтобы западные христианские страны могли участвовать в Холокосте. А что, сама Германия была не одной из этих христианских стран, причем, одной из самых передовых и культурных?

 

Во Франции накал антисемитизма просто зашкаливал: почти за полвека до Холокоста там случилось Дело Дрейфуса, и после него и до самой Второй мировой войны антисемитизм в этой культурной столице мира только нарастал. Если бы во Франции подвернулся свой Гитлер – полыхнуло бы там, Холокост мог случиться во Франции.

 

А сам этот пожар антисемитизма, разгоревшийся в западных христианских странах в первой половине ХХ века, – что, возник тоже вдруг, на пустом месте? – Это был апофеоз двухтысячелетних гонений на евреев, тысячей маленьких холокостов, скрупулезно подготавливавших Холокост ХХ века. Собственно, этому и посвящен двухтомник "Две тысячи лет вместе": как христианский мир на протяжении двух тысячелетий, начиная самым грандиозным наветом на евреев – в распятии Христа – тысячами погромов через средневековье, эпоху Возрождения, эпоху Реформации, эпоху Просвещения – пришел в ХХ веке к Холокосту, самому грандиозному еврейскому погрому, в котором немцы были только исполнителями, а другие христианские народы в лучшем случае сочувствующими наблюдателями, а иные, в той или иной мере, соучастниками. Почему этот апофеоз наступил в ХХ веке, что, конечно, не было случайностью – в двухтомнике также анализируется.

 

Понимаю, что информация о соучастии большинства стран западного/христианского мира в Холокосте – для многих шоковая информация, но никакая правда от того, что она неприятна и даже ужасна, не перестает от этого быть правдой. Вспомните, каким шоком в свое время стала книга Виктора Суворова "Ледокол" – о готовившемся Сталиным нападении на Германию. Сегодня это уже не вызывающий возражений факт. Терминология же "не верю!", тем более в ответ на приводимые факты, относится скорее к религиозной сфере, нежели к научной.

 

*.*.*

 

А теперь выполняю вчерашнее обещание рассказать о том, как Сталин "спасал" от нацистов непосредственно советских евреев, как исконных, так и ставших советскими в результате раздела двумя людоедами Польши, а также евреев из западной части Польши и других стран, оказавшихся на территории Союза (за что они, как им рекомендовалось в свое время советской, а теперь российской мифологией, должны быть Сталину благодарны). Чтобы не изобретать велосипед, предлагаю главу (в сокращении) из двухтомника отца "Евреи и „Советский проект“", в которой исчерпывающе рассказывается не только о непосредственных усилиях советской власти по "спасению" евреев, но и косвенных, когда она, например, замалчивала информацию о том, как нацисты поступают с еврейским населением на оккупированных территориях других стран, почему многие советские евреи неверно оценили грозящую им от нацистов опасность – и не эвакуировались, когда еще была такая возможность.

 

Вадим Зайдман

 

*.*.*

 

Спасибо товарищу Сталину!

 

Как Иосиф Виссарионович спасал евреев от Холокоста

 

Повествование мне придется начать не с советских, а с польских евреев, которые после очередного раздела Польши между гитлеровской Германией и сталинским СССР оказались между двух огней.

 

На польских территориях, отошедших к СССР, проживало примерно 1,292 млн. евреев, а на отошедших к рейху территориях – более 1,8 млн. Вопреки расхожему мнению, Гитлер в тот период стремился не столько к уничтожению евреев, сколько к выселению их из Германии и с захваченных территорий. Поэтому приходится с прискорбием признать, что гибель нескольких миллионов европейских евреев лежит в первую очередь, конечно, на совести нацистов, но не в последнюю – также на совести славного мирового сообщества: евреев ни одна страна не хотела принимать.

 

Не был исключением и сталинский СССР. Геннадий Костырченко сообщает ["Тайная политика Сталина"]: "Руководствуясь волей фюрера, нацисты не только не препятствовали еврейскому исходу со своих земель, но, наоборот, в обход официальных соглашений всеми правдами и неправдами содействовали этому исходу. И хотя власти СССР противодействовали этому, на советскую территорию просочилось 148 – 150 тысяч беженцев. Вот что сообщал 5 декабря 1939 г. в германский МИД начальник штаба Верховного главнокомандования вермахта генерал-полковник В. Кейтель:

 

„Выдворение евреев на русскую территорию проходило не так гладко, как, вероятно, ожидалось. На деле практика, например, была такой: в тихом месте, в лесу тысяча евреев была выдворена за русскую границу, в 15 километрах от этого места они снова вернулись к границе с русским офицером, который хотел заставить немецкого офицера принять их обратно“".

 

Костырченко приводит описание одним из очевидцев драмы еврейских беженцев на новой советско-германской границе: "Немцы не задерживали беглецов, но дубинками и прикладами давали им на дорогу последний показательный урок своей философии „расового мифа“; по ту сторону демаркационной линии в длинных тулупах, буденновских остроконечных шлемах и со штыками наголо стояли стражники „классового мифа“, приветствуя скитальцев, бегущих на землю обетованную, спущенными с поводка овчарками или огнем ручных пулеметов. На двухкилометровой нейтральной полосе вдоль Буга в течение декабря, января, февраля и марта – под голым небом, на ветру и морозе, под снегопадом – располагались обозом толпы бедолаг, укрытых перинами и красными одеялами, жгущих по ночам костры либо стучащих в крестьянские хаты с просьбой помощи и убежища. На дворах устраивались небольшие ярмарки: за еду и помощь в переправе через Буг платили одеждой, драгоценностями и долларами... Большинство возвращалось обратно, под немецкую оккупацию, где в течение следующих лет они почти все без остатка погибли в крематориях Освенцима, Майданека, Бельзена и Бухенвальда; часть, однако, не сдавалась и упорно ждала удобного момента... В течение этих нескольких месяцев сквозь щели в демаркационной линии все-таки удалось протиснуться большому числу беженцев".

 

Удивление немцев понятно: они ведь считали советскую власть жидо-большевистской, и, очевидно, ожидали, что дополнительные сотни тысяч евреев будут встречены в СССР с распростертыми объятиями. Нацисты никак не могли поверить, что реальность настолько отличается от усвоенного ими мифа, и упорно пытались всучить советам более двух миллионов оказавшихся в их власти евреев (своих, плюс австрийские, чешские, польские). В начале 1940 года руководители Берлинского и Венского переселенческих бюро А. Эйхман и В. Шталекер обратились к советскому коллеге начальнику Переселенческого управления при СНК ССССР Е. И. Чекменеву с письмами, в которых предлагали Советскому Союзу забрать всех оказавшихся во власти Германии евреев. (Об этом я подробно рассказывал в прошлом материале. Эйхман – это тот самый Адольф Эйхман. – В.З.)

 

А какова была судьба "чужих" евреев, которые успели просочиться на советскую территорию? По решению политбюро ЦК ВКП(б) в ноябре 1939 года была образована специальная комиссия во главе с Берией для решения их участи. Тем, чья биография не содержала компрометирующих данных, и кто был пригоден к труду, была предложена альтернатива: либо вербовка на тяжелые работы на севере и востоке страны и получение советского паспорта, либо депортация за советско-германскую границу. Примерно 25 тысяч человек, которые отказались от советского гражданства и потребовали отправить их в страны Запада или Палестину, были возвращены в германскую зону. Тем, кто остался и был направлен на тяжелые работы (чаще всего это были лесозаготовки в районах европейского севера России), как следует из приводимых Костырченко свидетельств, пришлось очень тяжело, но всё же, большинство из них выжило (вот за это, видимо, и должны они быть благодарны Сталину? – В.З.).

 

А теперь обратимся к периоду после нападения Германии на Советский Союз. Прежде всего, возникает вопрос, почему евреи в СССР понесли в годы войны такие громадные потери. По переписи 1939 года, в СССР проживало 3 020 000 евреев. На вновь присоединенных к СССР в 1939-1940 годах территориях проживало 1 920 000 евреев (не считая примерно 150 тысяч еврейских беженцев из Западной Польши). Значит, всего к моменту нападения Германии на Советский Союз здесь проживало 5 миллионов евреев. В 1948 году, по данным Павла Поляна, их было в СССР 2 миллиона. Следовательно, потери еврейского населения СССР в войну составили около 3 миллионов человек. Близкую к этому цифру – 2,8 млн. – называет Костырченко.

 

Он пишет, что "после войны на Западе появились свидетельства, исходившие от левых сионистских кругов, о том, что в 1941 году советские власти предприняли специальные меры по спасению еврейского населения из угрожаемых районов путем их первоочередной эвакуации... Официально проведение эвакуации регламентировалось строго секретным постановлением ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 27 июня". В нем были перечислены категории населения, подлежащие первоочередной эвакуации. Евреи, говорит Костырченко, в них не значились. Он заключает: "Поэтому все разговоры о попытках Кремля в годы войны предпринять специальные акции по спасению советских евреев от гитлеровского террора можно однозначно квалифицировать как политическое мифотворчество".

 

Его дополняет Г. Аронсон ["Еврейский вопрос в эпоху Сталина"]: после заключения пакта Молотова-Риббентропа "Власти... начали замалчивать в печати жестокости нацизма в Польше и в частности его антисемитские эксцессы... К этому времени еврейской печати уже не существовало и дезориентация евреев была полной. Проникавшие в Россию слухи о нацистских зверствах в Западной Европе и особенно в Польше, конечно, увеличивали в еврейской среде беспокойство. Однако, систематическое замалчивание советской печатью того, что происходило с евреями за пределами СССР, привело к тому, что советские евреи в массе своей все же не отдавали себе отчета в грозящей им со стороны нацизма опасности".

 

Андрей Буровский приводит ["Евреи, которых не было"] строки из сообщения некоего зондерфюрера СС вышестоящему начальству от июля 1941 года: "Поразительно, как плохо евреи осведомлены о нашем к ним отношении и о том, как мы обращаемся с евреями в Германии и не такой уж далекой Варшаве..."

 

А вот что по поводу эвакуации евреев с оставляемых советскими войсками территорий пишет Марк Солонин ["На мирно спящих аэродромах... 22 июня 1941 года"]: "Судя по тому, как развивались события лета 1941 года, тогдашним руководителям – как и позднейшим пропагандистам – была абсолютно чужда мысль о том, что государство несет какую-то ответственность за жизнь своих подданных. По сей день не обнаружено ни одного документа, ни одного свидетельства того, что советское правительство хотя бы искало пути спасения тех своих граждан, которых в условиях оккупации ждала не тяжелая, безрадостная, голодная ЖИЗНЬ, а жестокая и неминуемая СМЕРТЬ.

 

Директива Ставки №45 от 2 июля 1941 г. „О порядке эвакуации населения и материальных ценностей“ содержит множество пунктов и подпунктов. В пункте 9 „предписано больных лошадей не эвакуировать, уничтожать на месте“. Далее, после больных лошадей, в пункте 13 сказано: „Семьи военных и руководящих гражданских работников эвакуировать ж.д. транспортом“. И ни одного слова о том, что же делать с семьями (как правило – многодетными) евреев".

 

Автор признает, что в условиях беспорядочного отступления, почти бегства Красной Армии с огромных территорий "вывезти в считанные дни два миллиона человек было технически невозможно". В примерно два миллиона он оценивает количество евреев, оставшихся в оккупированных в первые недели войны западных регионах СССР. Однако, "констатация этого бесспорного факта не должна умалять значения того, что власти не предприняли ни малейших попыток вывезти хоть кого-то, хотя бы несколько тысяч детей. Более того, в первые, самые критические для судеб еврейского населения приграничных областей дни на „старой границе“ продолжали действовать погранзаставы, которые задерживали всех, у кого не было специального разрешения или партбилета!"

 

Приводит Солонин и более обширную выдержку из сообщения от начала июля вожака белорусских коммунистов П.К. Пономаренко в Москву: "„...должен подчеркнуть исключительное бесстрашие, стойкость и непримиримость к врагу колхозников в отличие от некоторой части служилого люда городов, ни о чем не думающих, кроме спасения шкуры. Это объясняется в известной степени большой еврейской прослойкой в городах. Их обуял животный страх перед Гитлером, и вместо борьбы – бегство...“ Оценить по достоинству праведный гнев, обуявший Пантелемона Кондратыча, можно, только зная о том, что правительство БССР и ЦК Компартии во главе с Пономаренко сбежали из Минска уже 24 июня, за три дня до того, как к северным границам Минска вышли передовые части танковой группы Гота. Сбежали на машинах, с вооруженной охраной. Сбежали, бросив город на произвол судьбы, не организовав эвакуацию людей и заводов. 89 тыс. евреев, лишенные, в отличие от товарища Пономаренко, практической возможности „спасти шкуру“, погибли в Минском гетто".

 

Вот еще о Пономаренко. Костырченко сообщает, что, докладывая Сталину в начале июля 1941 года об обстановке в республике, тот писал о евреях: "Их объял животный страх перед Гитлером, и вместо борьбы – бегство".

 

Ну, давайте вдумаемся вместе. При всей "сдержанности" советской пропаганды, информация о том, что творят нацисты с евреями, просачивается. Та часть минских евреев, у которой нет на этот счет иллюзий, стремится любой ценой эвакуироваться. Учтите: мужчины призывного возраста мобилизованы. В еврейских семьях, как и в остальных, остались женщины, старики, дети, инвалиды. Немцы стремительно наступают. Отступает, а порой бежит "непобедимая" Красная армия, бежит сама советская власть. А еврейские женщины с детьми и стариками должны остаться, чтобы "бороться"?

 

Ну, скажите честно: первый секретарь ЦК КПБ Пономаренко не произвел на вас впечатления идиота? Правда, Костырченко сообщает о нем следующее: "До отъезда в Белоруссию в 1938 году Пономаренко был в аппарате ЦК ВКП(б) заместителем Маленкова по ОРПО, который, как мы помним, являлся тогда ключевым в формировании политики госантисемитизма". Ага, значит, товарищ Пономаренко был идиотом не от рождения, а, так сказать, по должности...

 

И еще, отмечает Солонин: "Советское общество было давно и тщательно психологически подготовлено к таким явлениям, как массовый внесудебный террор, наказание без преступления, коллективная ответственность целых групп населения за преступления (часто – вымышленные) отдельных лиц". Он указывает на расправы с "кулаками", довоенные депортации в СССР корейцев, китайцев, поляков, латышей. Все это внесло свой вклад в то, что на оккупированных территориях СССР, в отличие от западных стран, уничтожение евреев было практически тотальным: палачи и изуверы из советских граждан свирепствовали в деле уничтожения евреев больше самих немцев. Стоит только добавить, что нередко это относилось не только к евреям. Так, сообщает Солонин, "ставшая всемирно известной деревня Хатынь была сожжена вместе с жителями 118-м „украинским“ полицейским батальоном".

 

В общем, дружба народов СССР в действии...

 

Обратимся снова к Костырченко: "Стремительность германского вторжения и как следствие этого неразбериха и хаос, сопутствовавшие отступлению частей Красной Армии в первые недели войны, были главными факторами, предопределившими неотвратимость трагедии советского еврейства. Наименьшими шансами на выживание располагали евреи с западных земель, присоединенных к Советскому Союзу в 1939-1940 годах, где таковых насчитывалось около 2 млн. человек. Только 10-12% из них удалось бежать или эвакуироваться на восток, а основная часть еврейского населения осталась на оккупированной территории". Понятно, что даже самая полная информированность этих евреев и самое пламенное желание советской власти спасти их, мало что могли изменить в их судьбе: советская власть сама едва успевала ноги унести.

 

Главная вина сталинского режима была общей по отношению ко всем народам СССР. Если коротко, вина эта заключалась в преступной внутренней политике, которая ослабила страну накануне этой страшной войны и в дополнение к этому оттолкнула от Советской России ее естественных союзников, в идиотской внешней политике. Всем этим режим совершил, по сути, предательство всех народов СССР. Колоссальные потери 1941-1942 годов – результат этого предательства. Другое дело, что евреи заплатили за него наибольшую цену.

 

Далее Костырченко пишет: "Евреям, проживавшим восточнее советской западной границы 1939 года, где эвакуация проходила более или менее организованно, повезло больше. Примерно половине из них удалось переместиться вглубь страны". Тут требуется дифференциация. Мои родственники со стороны отца, жившие в местечке несколько восточнее этой границы, все погибли: они точно так же не успели выбраться, и никто и не пытался им помочь в этом (вот мужчин призывного возраста военкомат успел мобилизовать и направить в части). Моя же будущая теща работала в колхозе Херсонской области. Хорошо, колхоз был еврейский, ей на пару еще с одной семьей дали телегу с двумя лошадьми. Так через всю степь с двумя крохотными детьми и третьим во чреве (моей будущей женой) добралась до Волги, потеряв в пути (от дифтерита и отсутствия медицинской помощи) одного ребенка.

 

А моя семья жила в крупном промышленном центре востока Украины (Запорожье. – В.З.). И здесь, и через несколько месяцев вторично, уже с Северного Кавказа, мы получили возможность эвакуироваться, пусть в теплушках или даже на открытых платформах, затем на пароходе через Каспийское море. Я не знаю, было ли по этому поводу какое-то постановление Центра или нет, но определенная организация и по эвакуации, и по расселению на новых местах была, местные власти считали себя обязанными помогать. Но вот в том, что не все евреи из Восточной Украины эвакуировались, отчасти повинна предвоенная дезинформация со стороны советской пропаганды.

 

И уж совсем мерзким было замалчивание зверств нацистов по отношению к евреям в ходе самой войны. Костырченко пишет: "Введение термина „мирные советские граждане“ стало своеобразным способом замалчивания гитлеровского геноцида евреев". Это, пишет он, "дали обильные всходы семена посеянного перед войной государственного антисемитизма... Этот фактор наглядно проявился в практике информационной работы Чрезвычайной государственной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников (ЧГК), созданной 2 ноября 1942 года. Из семи опубликованных в 1943 году ЧГК официальных сообщений о гитлеровских зверствах только в одном были упомянуты евреи". И то это стало возможным благодаря настойчивости члена комиссии писателя А. Н. Толстого. Даже в сообщении от мая 1945 года о лагере смерти Освенцим ЧГК умудрилась ни словом не сказать о евреях.

 

Всей "работой" по замалчиванию трагедии евреев во время войны руководил главный партидеолог (и главный антисемит) того времени А.С. Щербаков. Это был как раз один из молодых волков, сумевший к началу войны забраться на олимп власти: с 1942 года он занимал пост начальника Главного политического управления Красной армии – заместителя наркома обороны, одновременно начальника "Совинформбюро", был кандидатом в члены политбюро ЦК ВКП(б), первым секретарем МК и МГК и секретарем ЦК. Когда он заболевал, пишет Костырченко, кое-какая информация о злодеяниях фашистов в отношении евреев могла прорваться.

 

Аронсон пишет: "В выпущенной еще в конце 1943 г. в Москве книге „Документы обвиняют“ нет ни одного документа, относящегося к истреблению евреев. Ни одного слова о евреях нет и в вышедшей под редакцией академика Трайнина (еврея) в 1944 году книжке о лагерях смерти в Белоруссии, хотя в ней говорится о таких местах, как Гомель, Жлобин и др., где немцами уничтожены все евреи... Даже еврейская газета „Эйнигкайт“ была вынуждена писать, что в Литве немцы планомерно и методично уничтожали „советских людей“... В коммюнике польско-советской Чрезвычайной комиссии о Майданеке (1944 г.) евреи названы лишь в списке одиннадцати народов („а также евреи“)... Та же политика замалчивания продолжалась по окончании войны. Интересно в этом отношении выступление Никиты Хрущева, который по свежим следам освобождения Украины был послан Сталиным в Киев. В своей речи, говоря о страданиях, перенесенных Украиной в годы оккупации, он ни одним словом не упомянул о евреях, хотя к тому времени было широко известно, что на Украине уничтожили больше одного миллиона евреев".

 

О том же можно прочесть у Буровского: "Как раз в те годы, когда СССР шумел на весь мир о том, как его подданные спасали евреев, внутри самого СССР информацию о Холокосте зажимали, елико возможно... В СССР о Холокосте постарались забыть настолько, что даже название Бабий Яр или минское гетто были неизвестны очень многим".

 

После войны Василий Гроссман и Илья Эренбург на основе собранных ими материалов о Холокосте советских евреев пытались издать, как это делалось в других странах, "Черную книгу". Ее издание было запрещено.

 

На всей территории Советского Союза не было ни одного памятника убитым евреям. Своего рода символом этого безобразия стал киевский Бабий Яр. В 1959 году с предложением поставить там памятник выступил Виктор Некрасов. Украинское начальство и слышать об этом не хотело, а чтобы раз и навсегда прекратить эти поползновения, планировало засыпать овраг и построить на этом месте стадион или парк культуры и отдыха. Осуществлению этих планов помешал, видимо, Евгений Евтушенко. Какой вой подняли "патриоты", когда в 1961 году он выступил со своим "Над Бабьим Яром памятников нет..."

 

Вот какие данные приводит Костырченко: "По данным главного управления кадров Наркомата обороны СССР на 15 января 1943 г., евреи находились на четвертом месте по числу награжденных (6767) после русских (187 178), украинцев (44 344) и белорусов (7210). Более того, через полгода евреи опередили по полученным наградам белорусов и вышли на третье место". Между тем, евреев в СССР было раза в три меньше, чем белорусов. Такое положение, естественно, терпеть было нельзя, и Щербаков в 1943 году направляет в войска директиву: "Награждать представителей всех национальностей, но евреев – ограниченно". И это в разгар борьбы с фашизмом!

 

Еврейских бойцов и командиров не только наградами обходили, об их подвигах и советские газеты не писали: "Перелистайте подшивки военных лет любой из центральных газет, будь то „Правда“, „Известия“, „Красная звезда“, „Комсомолка“, – вы не найдете ни одного очерка о Герое-еврее, хотя таковые появились буквально с первых же дней войны, когда награждали вообще очень скупо, а Герои и вовсе были наперечет". Четверо евреев повторили подвиг Матросова (один, Абрам Левин, за год до него), 14 летчиков-евреев – подвиг Гастелло, центральные газеты не написали ни об одном.

 

А вот Буровский рассказывает, как реагировали на геноцид евреев белорусские власти в подполье (а чаще – "боровшиеся" из Москвы): "Во всех партизанских листовках, распространяемых в Белоруссии и Прибалтике, только в одном случае есть упоминание о геноциде евреев: в литовской... Компартия, так сказать, „интернационалисты“ по жизни, тоже молчала. В конце лета 1942 года ЦК компартии Белоруссии выпустил воззвание „Гитлер-освободитель“ – освободитель от жизни. Но и тут ни слова о евреях. К 1 мая 1943 года в Белоруссии получено и распространено воззвание „К трудящимся Белоруссии“ за подписью секретаря ЦК компартии Белоруссии Пономаренко и председателя Верховного Совета Белоруссии Наталевича. В нем очень энергично говорится об „истреблении наших людей гитлеровцами“ и что „в одном лишь районе Витебска в последнее время убито, сожжено и отравлено более 40 000 женщин, стариков и детей“. Но ни слова о национальности уничтоженных".

 

Значительно усилился в годы войны бытовой антисемитизм в советском тылу, и заслуга в этом была как нацистской, так и советской пропаганды. Нацистская пропаганда воздействовала непосредственно на фронтовиков, а уже через раненых солдат, демобилизованных или проходящих лечение в госпиталях – на население в тылу. Искалеченные люди искали, на ком выместить злость за свою судьбу. Как обычно в России, евреи оказывались наиболее удобным объектом. А советская пропаганда прославляла подвиги на фронте русских, украинцев, белорусов, а представителей нацменьшинств – с удвоенным пылом, дабы показать дружбу народов в действии, но только не евреев. Этим замалчиванием участия евреев в военных действиях, а также нацистского геноцида евреев советская пропаганда вносила свой вклад в рост антисемитских настроений среди населения. Дело нередко доходило до хулиганских выходок в отношении эвакуированных евреев. Иногда виновных наказывали, но "кое-где местное начальство, явно пользуясь попустительством центра, предпочитало „не замечать“ проявлений юдофобии".

 

Параллельно крепчал государственный антисемитизм. Главным его генератором было управление пропаганды и агитации (УПиА) ЦК во главе с Александровым. Выше мы уже рассказывали о докладной записке под названием "О подборе и выдвижении кадров в искусстве", направленной в августе 1942 года Александровым секретарям ЦК. В ней были такие строки: "Отсутствие правильной и твердой партийной линии в деле развития советского искусства в Комитете по делам искусств при СНК СССР и имеющийся самотек в работе учреждений искусств привели к извращению политики партии в деле подбора, выдвижения и воспитания руководящего состава учреждений искусства, а также вокалистов, музыкантов, режиссеров, критиков и поставили наши театры и музыкальные учреждения в крайне тяжелое положение". Делался вывод о том, что в Большом и Малом театрах, в Московской и Ленинградской Государственных консерваториях и т. д. правят бал "нерусские люди (преимущественно евреи)", а "русские люди оказались в нацменьшинстве".

 

Замечательно, чем озабочено было партийное руководство в момент, когда немецкие войска рвались к Сталинграду и Кавказу... Документ обсуждался на самом высоком уровне, включая самого вождя. Правда, больших успехов на этот раз Александров не достиг, ибо на защиту искусства стали выдающиеся русские музыканты, например, композиторы Н. Я. Мясковский, Д. Д. Шостакович, Ю. А. Шапорин. Но Агитпроп на этом не успокоился и продолжал свои наскоки на театры и консерватории все годы войны. А уж после нее...

 

Евреев начали "вычищать" из кинематографии, в связи с чем кинорежиссер Михаил Ромм обратился с письмом к Сталину, и дело тогда было замято. Сергею Эйзенштейну не позволили снять в фильме "Иван Грозный" Фаину Раневскую из-за ее "семитских черт".

 

Имели место аналогичные наскоки в сфере образования, и, конечно, в прессе. Когда летом 1943 года многолетний главный редактор "Красной звезды" Д.И. Ортенберг, к которому информация об этих проявлениях стекалась от его корреспондентов, направил соответствующую информацию в ЦК для принятия мер, но меры были приняты к нему самому: он был освобожден от занимаемой должности. Объявивший ему об этом Щербаков даже не счел нужным объяснить ему причины. Позднее Ортенберг вспоминал, что еще за несколько месяцев до его отставки, тот же Щербаков вызвал его к себе и потребовал очистить редакцию от евреев, и тоже без объяснения причин.

 

Но, конечно, развернуться вовсю шовинисты во время войны не могли. Режиму ни к чему были в это время внутренние осложнения в обществе. Но главное, в условиях борьбы с фашизмом проявить свое антисемитское нутро было смертельно опасно. Режим очень нуждался в поддержке извне, которую можно было получить от западных демократий. Прежде всего, нужно было втянуть в борьбу с державами оси США, чему мешали сильные позиции изоляционистов в этой стране. Но в США были также сильны еврейские организации, которые надо было противопоставить изоляционистам. Кроме того, СССР очень нуждался в военных поставках, а также в финансовой помощи.

 

Поэтому, если внутри страны зверства нацистов в отношении советских евреев всячески замалчивались, то на заграницу информация о них широко распространялась. Очень быстро советские власти смекнули, что пропаганда будет гораздо эффективнее, если она будет исходить непосредственно от самих евреев. Вначале их использовали в этих целях периодически, затем было решено учредить Еврейский антифашистский комитет (ЕАК).

 

Берию осенило, что лучше всего использовать в руководстве комитета двух руководителей польского Бунда – Генриха Эрлиха и Виктора Альтера, тем более что они находились у него под рукой: ждали исполнения смертного приговора, вынесенного им в конце июля – начале августа как польским шпионам, руководителям националистического подполья и т.п. Те, естественно, не возражали против чудесной перемены в своей судьбе, но, не зная советских правил игры, проявили излишнюю самостоятельность. Берии пришлось таки приговор привести в исполнение. Новая перемена в их судьбе подняла волну протестов на Западе, но Западу объяснили, что они, оказывается, действовали на руку фашистам. Ну, Запад еще и не такое проглатывал...

 

И соорудили руководство комитета из своих, советских, все понимающих евреев. 15 декабря 1941 года на пост председателя комитета по предложению Щербакова (!) был назначен хорошо известный за границей выдающийся артист, руководитель Государственного еврейского театра (ГОСЕТ), еще и беспартийный, Соломон Михоэлс. В президиум комитета вошли другие видные деятели советской еврейской общественности.

 

С июня по декабрь 1943 года Михоэлс вместе с секретарем комитета И.С. Фефером провели триумфальное турне по городам США, Мексики, Канады, Англии. Везде они собирали многотысячные митинги, их приветствовали выдающиеся представители культуры и общественности этих стран, не только еврейского происхождения. Они неизменно рассказывали о нацистских зверствах в отношении евреев и неизменно же свидетельствовали о полной ликвидации антисемитизма в СССР, чем немало способствовали росту авторитета Страны Советов в глазах западной общественности. Попутно были собраны значительные средства в фонд Красной Армии.

 

Сионистские организации западных стран, особенно левого толка, воспылали надеждой, что совместная борьба против общего врага изменит ранее враждебную к сионистам позицию СССР. Иллюзии, однако, были обоюдными, что позднее сыграло, очевидно, свою роль в очень важной поддержке со стороны СССР в ООН права евреев на образование своего государства.

 

Возвратившись в декабре 1943 года в Москву после триумфального турне по западным странам, где они рассказывали, что в СССР нет уже и следов антисемитизма, Михоэлс и Фефер обнаружили, что за полгода их отсутствия его изрядно прибавилось. И на втором пленуме ЕАК, открывшемся 18 февраля 1944 года в Москве, впервые во всеуслышание было сказано об этом. Руководители ЕАК не поняли, что их комитет создан для пропаганды за границей, а не для представления еврейских интересов внутри страны. Успеха их демарш не имел, но после войны, когда их будут судить, им все припомнят...