1

Астрология - часть мантики (греч. гадание), мантика же есть часть практической магии, именно пассивная магия, в отличие от магии активной, то есть, чародейства и волшебства. Вообще же магия, наряду с наукой и религией, есть некая мировоззренческая установка.

 У китайцев есть простой иероглиф, означающий женщину. Две женщины вместе означают сплетню, а три - ссору. Вот и три наших женщины находятся в состоянии перманентной ссоры, причём, хотя каждая из них презирает двух других, каждые две всегда готовы объединиться, чтобы посплетничать о третьей. Наука, с точки зрения религии и магии, скучна, бескрыла, мелочно педантична. В ответ от науки они слышат упрёки в бредовой безответственности. Религия же, с точки зрения науки и магии, оторвана от жизни, погружена в мир каких-то фантомов. И наоборот, с точки зрения религии, именно её областью является подлинная сверхреальность, где коренятся начала и концы всех проблем нашего мира, тогда как её соперницы занимаются верхоглядством. Что касается магии, то она, с объединённой точки зрения и науки и религии, слишком безапелляционна, безосновательно претенциозна, «не по чину берёт». Тогда как магия  со своей стороны убеждена, что только она и есть та сила, которая в состоянии оказать человеку быструю, реальную и адекватную помощь, в то время как её соперницы отодвигают плоды своего учительства на определённое будущее, далеко за грань человеческой жизни.

Рассмотрим наш тройственный иероглиф чуть подробнее на предмет выявления того, что  именно  каждая  из ссорящихся сторон считает своей онтологией, то есть, окончательной реальностью.

 

2

Религия исходит из безусловного приоритета запредельной, непостижимой человеческому разуму трансцендентной области - так называемой «божественной онтологии». Там нет ничего такого, из чего состоит привычный нам мир: не только вещей, но даже времени и пространства, - даже причинности в нашем понимании нет там. Всё там нераздельно и неслиянно. Всё новое, что возникает в нашем структурированном мире, всё творческое коренится именно там, в «божественной онтологии». Этот высший мир почти не поддаётся конкретному описанию: чем ближе мы подходим к источнику, тем темнее и расплывчатее становится наша речь. Говорить о нём мы можем только косвенно, апофатически.

В отличие от такой религиозной расплывчатости научное и магическое мировоззрения опираются на чёткий и внятный материал структурированного мира, на область так называемых фактов. Но отношение к «фактам» у науки и магии различно. Наука опирается на факты, но в фактичность не погружена. Более того, настоящая наука начинается там, где все факты расплавились в огне теории и отлились в модель как обнажение некой сущности, скрытой от профанного взгляда пеленой фактичности. Магия же целиком вмещается в структурированный мир. Конечно, и в ней имеются отсылки к неким таинственным, запредельным нашему миру существам и силам, но все они мыслятся натуралистически, то есть существующими на том же онтологическом уровне структуры, что и наш мир. Они невидимы и неведомы среднему человеку, но для посвящённого они становятся объектами его мира наряду со всеми прочими обыденными его объектами.

Познавательный метод магии - установление корреляций между параллельными рядами фактов (например, движение планет и ход событий человеческой жизни). На основе найденных корреляций строятся прогнозы. Многие полагают, что в этом, собственно и заключается научный метод, и на этом основании считают магию наукой. Но если магия и наука, то зачаточная, рудиментарная: она заканчивается на том, с чего настоящая наука только начинается. Исследование и сопоставление фактов, установление корреляций между рядами фактов, нащупывание каких-то закономерностей в хаосе фактов - это лишь  начало науки, её предварительный этап. Все эти вслепую найденные корреляции, любопытные закономерности, удивительные совпадения остаются весьма проблематичными курьёзами, пока вся эта рыхлая эмпирия не получит резких и чётких очертаний в ярком свете теории, пока она не получит вразумительного объяснения в рамках убедительной модели.

Настоящая наука отличается от магии ещё и тем, что можно назвать интеллектуальной честностью. Науке приходится постоянно держать ухо востро и чутко реагировать на потерю эффективности своего метода когда накапливается новый экспериментальный материал, более уже не укладывающийся в ложе её первоначальных предпосылок. Это заставляет теорию видоизменяться. Поначалу теория сопротивляется напору новых фактов тем, что обрастает оговорками и поправками, начинает варьировать свои первоначальные параметры, вводить новые параметры, иногда даже туманно ссылаться на скрытые параметры. Но в дальнейшем, когда противоречие фактам становится вопиющим, теории ничего иного не остаётся, как радикально измениться. Она напрочь ломает старую схему, обретает новую стройность и чёткость, новую простоту - но уже на более изощрённом уровне. Наука догадывается, что все её «факты» не первичны, что происхождение их таинственно, что до конца понять структуру мира, исходя из него самого, невозможно. Одним словом, наука смиренна, она знает, что её знание существенно, принципиально неполно.

Магия тоже признаёт свою неполноту, но её неполнота это лишь недостаточная точность как следствие неполной исходной информации. Поэтому магия дерзка, она замахивается на абсолютное знание. Её мировоззрение - панкосмизм. Для магического мировоззрения весь мир - как известный нам, так ещё и неизвестный, представляет собой единую гигантскую структуру, единый космический организм, в котором все подсистемы строго увязаны между собой, пронизаны сквозным единством причин и целей. Принцип магии - голограмма, «всё во всём». Расшифровав до конца один из планов бытия, мы поймём и устройство всех прочих. Надо только знать алгоритм перевода с одного языка на другой. Иными словами, магия полагает, что хотя семантика (содержание) у разных планов бытия различна, их синтаксис одинаков. Таким образом синтаксис рассматривается в качестве инварианта, то есть ему придаётся статус первичности. Для магии всё сущее находится на одном и том же онтологическом уровне,  для неё не существует онтологических провалов, трещин, разрывов бытия, дышащих огнём новизны. В магической вселенной слишком тесно и душно, в ней свобода запрещена законом кармы. Ставя своей задачей возвысить человека, магия в конечном итоге принижает его, отказывая ему в статусе духа, возвышающегося над любой структурой, она сводит человека к одной из мировых структур.

 

3

Как разновидность мантики астрология принципиально ничем не отличается от любого гадания: по руке, по картам, по внутренностям животных, по кофейной гуще и т. п. Но есть у неё преимущества, которые делают её привлекательной для миллионов людей именно в наше время. Прежде всего, она выглядит сейчас весьма респектабельно - благодаря неизменно предъявляемому ею сертификату научности. На самом-то деле сертификат этот - поддельный, но рассмотреть это способен не каждый. Солидно выглядит и универсальный её метод: она притязает на охват любых структур и любых временных отрезков, она предсказывает не только индивидуальные человеческие судьбы, но также и судьбы целых народов, исторических и даже геологических эпох, даже космических эр.

Астрология хорошо вписывается в массовую культуру: это масс-мантика, мантика для всех сразу. Если кофейная гуща исключительно интимна, касается только одного человека, именно того, кто опрокинул чашку, то астрология касается всех сразу, ибо созвездия, планеты,  «дома» - одни  и  те  же  для  всех  людей.  В  то  же  время  астрология  есть  и  поп-мантика, мантика для любого из толпы. В отличие от всех других разновидностей мантики астрологический материал в наибольшей степени поддаётся алгоритмизации. Материал астрологии обширен, разнообразен, удобно укладывается в систему. Освоить его требует серьёзного труда, здесь нужна усидчивость, прилежность и довольно цепкий ум. Здесь есть чему учиться и внешне астрология очень напоминает научную дисциплину. Это делает её привлекательным интеллектуальным занятием, чем-то вроде интеллектуального шейпинга - гимнастики для мозговых извилин.

 

 

4

Астрология, как и всякая квази-наука (парапсихология, биоэнергетика и пр.), ищет своего обоснования в массовости подтверждающих её явлений. Однако даже море фактов не может создать твердыни истины. Общую теорию относительности подтверждают всего два-три достаточно надёжных факта, тогда как теория нечистой силы подтверждается миллионами совершенно искренних свидетельств очевидцев (когда-то это были лешие, русалки, черти, теперь - полтергейсты и пришельцы). Научная теория опирается не просто на факты, она опирается на факты неопровержимые. Недоверие к сомнительным фактам вполне законно: в науке действует принцип презумпции виновности. Если я хочу кого-то в чём-то убедить, взломав привычный стереотип, мне придётся изрядно потрудиться, просто так, на честное слово мне никто не поверит. Нужны не просто более или менее правдоподобные соображения, нужны сокрушительные, убедительнейшие аргументы: мои оппоненты будут изо всех сил защищать существующие общепринятые воззрения, всячески дискредитируя мои доказательства, дезавуируя мои «факты», и будут при этом правы.

Астрология, по сравнению с наукой, чрезвычайно примитивна, она зациклена на очень простых, элементарных симметриях. Она не способна освободиться от плена однажды найденной связи или какой-нибудь удивительной аналогии. У неё никогда не хватает честности признать, что часто подмечаемые в нашем эмпирическом мире сходства, симметрии между различными планами бытия не столь уж универсальны и несокрушимо убедительны.

Кеплер был одержим идеей найти соответствие между характеристиками орбит планет солнечной системы и правильных многогранников. Как это было бы красиво, если бы это получилось! Но увы, благодаря точным измерениям, выполненным Тихо Браге, выяснилось, что вписать многогранники в орбиты невозможно, и что было ещё хуже, сами орбиты оказались вовсе не круговыми, а эллиптическими. И здесь прошло нечто удивительное: Кеплер-учёный убил в себе Кеплера-астролога, отказавшись от красивой иллюзии ради неказистой на первый взгляд реальности. Однако результат Кеплера засиял новой красотой, когда, опираясь на него, Ньютон пришёл к открытию законов небесной механики: по сравнению с изяществом эллипса простота круга оказалась сродни, как выразился один математик, бессмысленной улыбке идиота.

То же относится и к форме небесных тел. Древние полагали, что небесные тела должны быть шарообразны уже в силу того, что шар как идеальное (наиболее симметричное) геометрическое тело, лучше всего соответствует идеальному небесному миру. Само по себе это соображение является вполне здравым, однако симметрию древние понимали слишком уж просто, чисто пространственно. Но ведь вращение небесных тел сразу же усложняет ситуацию, в результате чего возникает более интересное, чем шар тело - эллипсоид вращения. А какой-нибудь дополнительный фактор, о котором заранее и не догадаешься (например, неравномерное распределение масс внутри данного небесного тела) сплюснет один его полюс и вытянет другой, так что тело это будет напоминать уже, к примеру, грушу или, наоборот, яблоко. Каждый, наверное, согласится, что яблоко куда привлекательнее эллипсоида и тем более унылого шара. И это прекрасно, когда старая симметрия уступает новой, более изысканной.

На стадии нащупывания порядка в хаосе явлений, при установлении корреляций между рядами явлений, не связанных между собой явными причинно-следственными связями, астрология ещё способна имитировать науку. Но дальше их пути резко расходятся. Астрология навсегда застревает в своих корреляциях, наука же на основании своих корреляций начинает строить работающую модель. Когда астрологический прогноз не подтверждается, неудачу списывают на статистику: коэффициент корреляции, дескать, всегда ведь меньше единицы. Либо указывают на неточности задания начальных условий и предлагают вам тут же ректифицировать их, то есть, попросту говоря, подогнать под свершившийся факт (так вам, например, охотно установят ваше «истинное» время рождения). Наука же ведёт себя в подобных ситуациях гораздо честнее. Каждая принципиальная прогностическая неудача становится для неё поводом, чтобы серьёзно задуматься: а не вздор ли всё, что я по этому поводу думаю? Падение камней с неба перестало быть осуждаемым наукой суеверием не потому, что люди стали в конце концов терпимее к необычным явлениям, а просто потому, что появилась стройная теория, убедительно объяснявшая не только падение метеоритов на землю, но и многие другие небесные явления. Менделеев расположил химические элементы в порядке возрастания их атомных масс и при этом довольно точно предсказал свойства некоторых, до того времени ещё не открытых элементов. Однако позднее открытые элементы уже не укладывалось в его таблицу. Всё встало на свои законные места, и предсказания стали попадать в самую точку, лишь когда квантовая теория показала, что периодический закон относится вовсе не к атомным массам, а к зарядам атомных ядер.

В настоящей науке новая модель никогда не бывает простой перетасовкой старых фактов, и уж тем более не бывает их «ректификацией». В науке новая модель это всегда кардинальная смена взгляда на весь собранный дотоле эмпирический материал. Астрология лишена такой обновляющей новизны. Мир астрологии - застывший ледяной кристалл, тогда как реальный мир гибок, изменчив, в нём нет ничего раз и навсегда застывшего, бытие переливается в нём всё новыми, каждый раз неожиданными формами. Реальный, не вымышленный мир как раз и интересен тем, что способен озадачить нас абсолютной новизной, такой новизной, которая была бы просто новой комбинацией старых элементов, а рождается впервые, абсолютно свежей из «ненаблюдаемой онтологии». Это новизна совершенно иного рода, чем «новый» расклад астрологических карт из всё той же замусоленной колоды.

 

 

5

Единственное положительное основание, на котором держится не только астрология, но и мантика и вообще вся магия, заключается в принципе изоморфизма. Давно подмечено существование поразительно сходных структур, генетически никак не связанных между собой. Наиболее известное и яркое проявление этого принципа - гомологические ряды в эволюции: например, удивительная схожесть формы тела у дельфина, акулы и ихтиозавра. Однако действие этого принципа намного универсальнее: множество самых разнообразных процессов в природе и технике описываются одним и тем же дифференциальным  уравнением,  а значит, они имеют общим нечто очень глубокое, очень важное, и притом никоим образом не имеют общего происхождения. Общая порождающая модель и аналогичные начальные и граничные условия создают чрезвычайно схожие структуры. Неудивительно, что и в некоторых удачно сконструированных играх (от «И Цзин» и пасьянса до «игры в бисер» и расклада астрологических карт) тоже могут создаваться интересные и на вид довольно «содержательные» конфигурации, которые отдельными проявлениями своей структуры очень напоминают явления нашего реального мира.

Однако астрология, являясь частью магии, претендует не только на изоморфизм, она претендует ещё и на синхронизм. Расклад астрологических карт должен быть не просто аналогичен течению жизни, он должен быть однозначно привязан к жизни  во времени. Иначе не будет предсказания, а человеку нужно только это: не установление любопытного сходства между различными планами бытия, но знание конкретного будущего. Но вот синхронизма-то (в отличие от изоморфизма) быть не может по принципиальным причинам. Это связано с принципом возрастания энтропии, одним из фундаментальнейших принципов мироздания, одним из тех «запрещающих» принципов, которые и формируют наш структурированный мир. В скобках заметим, что любая оформленная структура возникает лишь в результате запретов, налагаемых на порождающую её модель. Полная свобода может породить только хаос. В нашем случае принцип возрастания энтропии проявляется в потере информации о фазе в циклическом процессе при неточности задания начальных условий. Поясним это таким примером: идеально упругий мяч мечется между двух идеально жёстких стенок. Если нам была абсолютно точно известна его скорость в начальный момент, то не составляло бы никакого труда вычислить его точное местоположение в любой последующий момент времени. Всё дело, однако, в том, что скорость эту мы можем знать с некоторой (хотя бы даже и самой малой)  ошибкой, вследствие которой ошибка в определении положения мячика будет расти со временем, пока наконец не станет равной  расстоянию между стенками. Начиная с этого момента, о положении  мячика мы будем знать только одно: он находится где-то между стенками, что однако тривиально, поскольку с самого начала было задано условиями эксперимента.

Фундаментальная неопределённость в задании начальных условий может приводить к неожиданностям типа бифуркации. Если гимнаст, крутящий солнце на перекладине, чуть не дойдёт до верхней точки, он начнёт двигаться назад: небольшая ошибка в скорости его движения приведёт к кардинальной смене самого типа движения: из вращательного оно превратится в маятниковое. В реальной жизни много таких особых точек, при прохождении которых никогда заранее не знаешь, как дальше пойдёт процесс: всё зависит от какого-то непредвиденного фактора, неуловимого чуть-чуть. Это таинственное чуть-чуть не только является принципом всякого искусства (так считал Лев Толстой), но, наверное, и всего бытия. Чуть-чуть иная масса Земли, чуть-чуть иные характеристики её магнитного поля, чуть-чуть иное расстояние её до Солнца - и никакой жизни  на Земле никогда не возникло бы. Астрологии неведомы эти чуть-чуть, она о них не знает и потому их не ищет, ибо её методы слишком грубы.

 

 

6

«Синхронизм», на который претендует астрология, достигается ею всегда за счёт манипулирования. Во-первых, это манипулирование скрытыми симметриями, которых в мире - несчётное множество. Найти для каждого конкретного случая подходящую симметрию - отличное упражнение в остроумии. К сожалению, упражняются в этом чаще всего люди с параноидальным складом ума (например, кое-кому повсюду мерещатся замаскированные масонские знаки). Если не удаётся установить непосредственную связь с желательным процессом, то начинают манипулировать с его параметрами: складывать или перемножать его параметры, пока не получат того, чего так хотелось обнаружить. В самую суть астрологических прогнозов лучше всех проник славный король (и большой остряк) Анри IV, который говорил: «Астрологи лгут так много, что где-то ненароком и правду скажут».

Во-вторых, это манипулирование случайностями. Князь Олег принял смерть от коня своего несмотря на то, что конь этот был своевременно и навсегда благоразумно удалён от князя. Чистая случайность - змея из черепа - выдаётся за поворот судьбы. Вы скажете, что это не случайность: судьба всегда берёт своё - не мытьём так катаньем. Хорошо, но как тогда быть с Вольтером? Он прожил вдвое больше, чем ему было положено по гороскопу, и спасла его случайность: вместо того, чтобы погибнуть на уже назначенной дуэли, он по нелепости угодил в Бастилию, где благополучно и пересидел угрозу неминуемой гибели. Почему же неумолимая судьба не подсунула ему какую-нибудь змею из черепа, неужели стены Бастилии для судьбы столь непроницаемы?

В третьих, это манипуляции начальными условиями. Если судьба России не объясняется гороскопом от октября 1917 года, то отчего бы не попробовать другие даты: мало ли было важных событий в стране. Где-то что-то, глядишь, и сложится.

Наконец, может быть, самое главное: самогипноз. Человек - не пассивный объект астрологической «науки», он активно самонастраивается на исследование своей судьбы. Человек испытывает жгучий интерес к самому себе, к тому, что он представляет «на самом деле», а также к тому, что поджидает его за очередным поворотом его жизненной судьбы. Здесь затрагиваются настолько глубокие пласты подсознания, что самовнушение здесь не просто возможно, оно неизбежно. Верующий в астрологию живёт уже по вычисленному им сценарию: Кардано уморил себя голодом ради точного исполнения назначенной самому себе даты смерти.

 

 

7

Есть, правда, одно - хотя довольно проблематичное, но принципиально всё же допустимое - основание для синхронизма реальной жизни и астрологических выкладок. Речь идёт о приливных силах, которые, имея чисто космическое происхождение, способны оказывать прямое воздействие на человеческую жизнь, воздействуя на гормональные системы в крови, а через них - на физиологические и даже психологические функции человека (наиболее яркий пример - лунатизм). Приливные силы - физическая реальность. Определяются они взаимным положением Луны и Солнца относительно Земли. Вследствие нерегулярности движения Земли и Луны по своим орбитам точное значение приливной силы определяется длинной формулой, состоящей из многих членов, выражающих вклад той или иной нерегулярности. Комбинации некоторых из нерегулярностей движения реальных планет - Земли и Луны - можно интерпретировать как периоды вращения некоторых планет солнечной системы. Например, если перемножить периоды обращения лунных узлов и лунного перигея, то получим период обращения Нептуна. По-видимому, и всем другим «планетам» можно подыскать реальные прототипы. Подчеркнём, что на самом деле планеты никакого отношения к приливам не имеют, их воздействие мнимое. Реально воздействуют только Луна и Солнце, всё остальное - приписывание нерегулярностей их движения воздействию неких «планет».

Переход от астрологической теории к теории приливов подобен переходу от системы Птолемея к системе Коперника: всё обретает здравую ясность. Более того, приливная теория позволяет улучшить предсказательную базу благодаря учёту граничных условий. Дело здесь вот в чём. Теория морских приливов позволяет дать весьма точный индивидуальный прогноз высоты прилива в конкретной точке Земли только в том случае, если учесть особенности положения данной точки (конфигурация берега, окружающие глубины и пр.). Для этого надо один раз измерить реальную величину прилива и сопоставить с той, которая даётся универсальной формулой, не учитывающей индивидуальных особенностей данного места. Такое сопоставление, проведённое только один раз, задаёт передаточную функцию данной точки Земли, что позволяет на все последующие времена знать, каким образом индивидуальные особенности данного места влияют на характеристики приливной силы. Применительно к теории астрологических прогнозов это означает, что нужно разработать метод учёта вкладов различных «планет» за счёт ограничений, налагаемых генетическим кодом, воспитанием, особенностями культурной среды и пр. Тем самым можно надеяться на существенное улучшение соответствия игры и жизни.

 

 

8

Астрология как игра обладает рядом достоинств. Она достаточно содержательна, чтобы в эту игру стоило играть. Она ставит такие жгуче актуальные для человека цели, что в неё интересно играть. Она достаточно проста, чтобы играть в неё могли многие, и в то же время достаточно сложна, чтобы требовать от игрока усилий, стимулирующих интеллектуальную деятельность.

Однако астрология проявляет свою полную несостоятельность, как только она пытается выдать себя за нечто гораздо большее, чем игра - за серьёзную модель бытия. Если бы астрологии была присуща характерная для науки интеллектуальная честность, она давным-давно бы провела решающий эксперимент: проследить судьбу нескольких сотен людей, родившихся в большом городе одновременно. О таком эксперименте никто никогда не слышал, и это удивительно, потому что подобного рода эксперименты с однояйцовыми близнецами ставились неоднократно, чем и было экспериментально доказано решающее воздействие генетического кода на жизненную судьбу человека.

Ясно, что такой решающий эксперимент был бы для астрологии убийственным, потому она на него никогда не пойдёт. Но и без него полная несостоятельность астрологии как прогностической науки вытекает из чисто теоретических предпосылок: для такой сверхзадачи методологическая оснастка астрологии слишком уж примитивна. Не по чину она берёт.