1. Введение

К наиболее интересным и важным относятся мои встречи со многими выдающимися учеными и организаторами. Мне посчастливилось встречаться и беседовать с академиками С.П. Королёвым, М.В. Келдышем, А.П. Александровым, Г.М.Франком, C.Н. Верновым, А.В.

Лебединским, О.Г. Газенко, В.В. Париным, Г.И. Будкером и многими другими. О некоторых встречах, как мне кажется, я просто обязан рассказать. Но прежде я должен немного рассказать о том, что предшествовало этим встречам. Моя активная профессиональная деятельность началась в 1953 году и продолжалась до 1998 года, т.е. полностью уложилась в предыдущее тысячелетие. Правда, по инерции после переезда в Вюрцбург (в апреле 1998 года) я еще продолжал некоторые свои исследования и даже проводил эксперименты в одной из лабораторий Физического института местного очень знаменитого Университета (600 лет, 8 лауреатов Нобелевской премии, начиная с Рентгена, и многое другое), подготовил две публикации для Берлинского сборника трудов, но всё же мои интересы теперь сместились совсем в другие области: немецкая история, немецкая литература и философия. Немецкий язык открыл мне доступ в новое многомерное пространство, точно

также как когда-то (около 35 лет тому назад) это сделал для меня английский язык, который на многие годы стал также моим рабочим языком на международных совещаниях и конференциях. В конце первой половины прошлого века (точнее - в 1946 году), когда я ещё учился в 9-ом классе ленинградской средней школы, я увлекся ядерной физикой. Сейчас я уже не могу вспомнить, почему именно ядерной физикой. Возможно потому, что я тогда узнал о Всесоюзных конференциях по физике атомного ядра, которые проходили в Ленин-

граде в 30-е годы. Труды одной из этих конференций случайно попали в мои руки. Как бы то ни было, у меня возник глубокий интерес к тому, как устроена материя, а также мечта - поступить на физический факультет ЛГУ им. Жданова. По окончании средней школы я осуществил эту мечту, поступив в 1947г. на отделение ядерной физики физфака ЛГУ.

В конце первого курса я по вечерам начал с увлечением работать в лаборатории ядерной спектроскопии Научно-исследовательского физического института при физфаке ЛГУ и участвовал в измерении тонкой структуры спектров гамма-излучения некоторых радиоизотопов с помощью магнитного спектрометра конверсионных электронов.(«Кэтрон»).

Специализация по ядерной физике началась после 2-го курса и сопровождалась оформлением так называемого допуска к секретным работам. Окончание этого оформления можно было сразу же заметить по увеличению стипендии (ровно вдвое !), что было для всех очень приятным сюрпризом. Неприятным было только одно: лекции надо было записывать в секретных тетрадях, носить эти тетради в специальном чемодане и сдавать его после занятий в 1-ый отдел.

Я проучился в ЛГУ до 1951 года. Во время летних каникул после окончания 4-го курса я неожиданно получил письмо из деканата физфака с сообщением о том, что я должен срочно явиться в деканат, поскольку в соответствии с приказом Министерства высшего и среднего специального образования СССР меня «переводят в один из московских ВУЗов». Декан мне объяснил, что стране срочно нужны специалисты в области ядерной физики и техники. Сотрудники лаборатории ядерной спектроскопии, в которой я работал по вечерам,

уговаривали меня отказаться, но я почему-то нисколько не колебался и сразу же согласился на перевод в какой-то совершенно неизвестный мне московский институт. Так я оказался в Москве и стал студентом 5-го курса Московского механического института, позднее переименованного в Московский инженерно – физический институт.

В декабре 1952 года я закончил этот Институт. Наш выпуск вообще-то заканчивал Институт в марте 1953г., но поскольку были места в аспирантуре за 1952г. и они пропадали, то пяти выпускникам, которые. делали дипломные работы на кафедре, было в конце октября предложено поднажать и защищаться 10 декабря 1952г. Мы все согласились, успешно защитились, и уже 17 декабря сдавали первый вступительный экзамен в аспирантуру, а последний, кажется, 23 декабря. С 31 декабря 1952г. все пятеро были зачислены в аспирантуру уже МИФИ.

Свою кандидатскую диссертацию я защитил в срок, т.е. до окончания аспирантуры, 26 декабря 1955г., остальные четверо аспирантов не успели это сделать до окончания аспирантуры, и защита их диссертаций по разным причинам (изменение в 1956г. правил защиты, необходимость открытых публикаций и т.п.) растянулась на несколько лет. Как при этом не вспомнить: «Куй железо, пока горячо»! Лишь несколько лет спустя я понял, что благодаря своему школьному и очень своевременному увлечению именно ядерной физикой я, сам того не ведая, попал в мощный восходящий поток. В нем надо было трудиться с полной отдачей сил и способностей, полностью ему доверяя, не заботясь о своей профессиональной карьере, но в котором ни в коем случае нельзя было проявлять нерешительность или пассивность, сопротивляться движению или отчаиваться, опуская крылья. Действие этого потока я ощущал все последующие годы, вплоть до 1997 года, когда я подал руководству 3-го Главного управления при Министерства здравоохранения заявление с просьбой освободить меня от должности директора Научно-исследовательского испытательного центра радиационной безопасности космических объектов, так сказать, по состоянию здоровья.

 

Спрос на специалистов в области ядерных излучений в тот период (50-тые годы) был очень большим, на меня было несколько заявок из разных институтов, но я предпочел Институт биофизики, где работал мой научный руководитель Н.Г.Гусев, доктор технических наук, профессор, очень известный специалист в области радиационной защиты, автор многих монографии и справочников.

Минуя должность младшего научного сотрудника, я стал работать старшим научным сотрудником в лаборатории Н.Г.Гусева. Лаборатория часто работала по прямым заданиям 3-го Главного управления при Минздраве СССР, начальником которого был в то время А.И.Бурназян (ранее и позднее работавший заместителем Министра здравоохранения СССР). За время работы в этой лаборатории в период 1956 – 1960гг. мне пришлось проводить измерения уровней ионизирующей радиации на очень многих предприятиях атомной промышленности, находившихся в ведении Министерства среднего машиностроения. Во время многочисленных и длительных командировок исследовались поля ядерных излучений в условиях радиохимических производств, включая производство оружейного плутония, промышленных и исследовательских ядерных реакторов и других ядерно-технических установок. Эти исследования проводились в очень сложных радиационных условиях. При этом мы стремились не только зарегистрировать ядерные излучения, но и выяснить источники и причины их возникновения, а также, когда это было возможно, старались максимально снизить их уровни. Примером может служить работа моей небольшой группы по снижению в 50-100 раз радиоактивных выбросов в атмосферу от некоторых промышленных ядерных реакторов, выполненная в 1957-58 годах в Челябинске-40 и Томске-7 и зарегистрированная сразу же в качестве изобретения (Авторское свидетельство на изобретение «Метод снижения выбросов продукта в атмосферу», № 2139/1958г.). Суть этого изобретения заключалась в некотором изменении режима работы станции сжижения воздуха для получения азота, подаваемого в ядерный реактор для предотвращения окисления графитового замедлителя. Мы экспериментально нашли такой режим работы этой станции, при котором резко снижалась концентрация присутствующего в азоте аргона, активируемого затем в реакторе и составляющего основную долю радиоактивного выброса на этих реакторах. Кстати, один мой знакомый из Минсредмаша сказал мне тогда по поводу этой работы, что если бы мы были поумнее и включили бы в наш небольшой авторский коллектив (ст. научный сотрудник Е.Е.Ковалев, старший инженер А.Д. Туркин, впоследствии доктор технических наук, заместитель директора Института биофизики, через 20 лет безвременно ушедший из жизни, а также начальник азотной станции Н.Н.Чекалов), главного инженера одного из Главков МСМ, разрешившего нам эти эксперименты на реакторе, то работа была бы определенно удостоена Государственной премии, поскольку при ничтожных затратах экономический эффект от ее внедрения нами же на нескольких промышленных реакторах был огромным. (Приложение 1 «Как я не стал Лауреатом Государственной премии»). Впоследствии я сильно поумнел, понял, как нужно всё правильно делать, когда удается выполнить важную для страны работу. (См. Приложение 2 «Как я стал Лауреатом Государственной премии»). Во всяком случае, эта работа получила очень высокую оценку со стороны А.И.Бурназяна, отметившего её как пример исключительно творческого отношения к поручениям 3-го ГУ при МЗ СССР.

Наряду с экспериментальными исследованиями, под руководством и совместно с проф. Н.Г.Гусевым мы проводили разработку методов расчета защиты от различных источников ионизирующего излучения, в том числе от так называемых протяженных источников разной геометрии, что было необходимо в связи с проектированием радиационной защиты на предприятиях бурно развивавшейся в то время атомной промышленности. В 1959 году Атомиздат опубликовал наш справочник: Н.Г.Гусв и Е.Е.Ковалев «Номограммы для расчета защиты от гамма-излучения радия, цезия и кобальта» (72 стр), а в 1961 - монографию: Н.Г.Гусв, Е.Е.Ковалев, Д.П.Осанов, В.И.Попов «Защита протяжённых источников» (287 стр). Впоследствии Международное агентство по атомной энергии (МАГАТЭ) предложило авторам этой монографии принять участие в подготовке к изданию трехтомного инженерного пособия по радиационной защите («Engineering Compendium on Radiation Shielding, Springen Verlag, Vienna, 1968). Начиная с 1958г. Главное управление стало привлекать меня в качестве специалиста по радиационной безопасности для экспертизы проектов атомных подводных лодок (АПЛ), а с 1959г. - для проведения испытаний радиационной защиты на атомном ледоколе «Ленин», на котором я проплавал более 2000 миль в пределах Финского залива, и затем испытаний защиты АПЛ в условиях швартовых и ходовых испытаний. В это время сформировался коллектив лаборатории радиационной защиты транспортных объектов с ядерно-энергетическими установками, включая будущих докторов наук В.А.Саковича и Л.Н.Смиренного. Я был назначен заведующим этой лаборатории в мае 1960 года. Лаборатория входила в состав Отдела Ю.Г.Нефедова, занимавшегося проблемами жизнеобеспечения и радиационной безопасности экипажей АПЛ. Мы побывали на всех заводах, которые строили АПЛ, на военноморских базах АПЛ, участвовали в их швартовых и ходовых испытаниях, а также в некоторых походах АПЛ, в частности, в первом проходе подо льдами Северного полюса (в этом сложном походе участвовал сотрудник лаборатории Юрий Собакин, награжденный за проявленное мужество орденом «Красная Звезда», впоследствии безвременно ушедший из жизни).

Мне также пришлось в очень тяжелых условиях и одному проводить измерения уровней радиации в отсеках атомной подводной лодки К-19 потерпевшей в походе в апреле 1961года очень серьезную аварию с последующей гибелью 9 членов экипажа, сразу же после ее буксировки на базу АПЛ Западная Лидца на Кольском полуострове. За проведенные мною и сотрудниками руководимой мною лаборатории исследования эффективности защиты многих АПЛ я был впоследствии (в 1963 году) награжден орденом Трудового Красного Знамени.

За время моей работы в Институте биофизики и затем в Институте медико-биологических проблем мне довелось много раз встречаться с заместителем Министра здравоохранения СССР Аветиком Игнатьевичем Бурназяном, в ведении которого был контроль условий обеспечения радиационной безопасности персонала и окружающей среды на предприятиях так называемой оборонной девятки, включая Минсредмаш, неоднократно выполнять его поручения по проведению измерений уровней радиации на различных объектах Москвы, а также несколько раз сопровождать его в качестве консультанта в поездках в различные ведомства для переговоров по различным проблемам радиационной безопасности. Большей частью поручения А.И.Бурназяна поступали прямо ко мне, минуя дирекцию Института. Несколько раз Аветик Игнатьевич приглашал меня к себе в кабинет на Рахмановском, просил секретаршу принести два стакана чая и не соединять его по телефону (правительственные телефоны и телефоны секретной связи находились прямо у него в кабинете). Он приглашал меня сесть рядом с ним, открывал какой-нибудь отчет, представленный ему на утверждение, задавал вопросы по неясным для него физическим разделам и просил популярно и при этом очень кратко их ему разъяснить.

Иногда мне в Институт биофизики звонила секретарша звонила секретарша А.И. и передавала его поручение: завтра ровно в 9.00 быть у проходной Института биофизики, имея при себе паспорт и допуск по форме 1. Обычно на следующий день в это время там уже стояла легковая автомашина, которая отвозила меня на какой-нибудь секретный объект, где нужно было либо проконсультировать руководство по каким-либо вопросам радиационной безопасности, либо договориться о проведении измерений уровней радиации. Особенно запомнилось мне посещение какого-то особо охраняемого подземного государственного хранилища золота, где, наряду с огромным количеством штабелей слитков золота и серебра, находилось также очень много больших свинцовых контейнеров с радием. С меня взяли специальное письменное обязательство о неразглашении сведений об этом хранилище, включая его местонахождение, о котором у меня вообще не было никакого представления, поскольку меня в этот раз привозили и увозили на легковой автомашине с зашторенными окошками.

Продолжение следует

           Комментарии

Ваш комментарий появится здесь после модерации
Ваш электронный адрес не будет опубликован