Предназначение

 

Плуг тянули волы, утомлённо дыша, –

И моя от работы устала душа.

А когда белый аист по небу проплыл,

Мне свело позвонки напряжением крыл.

 

Серый маленький кролик метнулся в овсы –

Я почувствовал с ужасом запах лисы

И узнал, что лисята её голодны,

Потому что сосцы у лисы не полны.

 

Сладкий листик с усильем тащил муравей –

И я понял, что нужно бежать побыстрей.

Дятел бил по сосне клювом, как в барабан, –

Было дереву больно от тысячи ран.

 

А гранитному камню под корнем сосны

От начала времён снились тёмные сны

Про неведомых нам полуптиц-полурыб,

Что сгорели в огне вулканических глыб...

 

...На закате мучительно долгого дня

Бога я попросил, чтоб избавил меня

От всечувствия мира... И был мне ответ,

Что несут эту тяжесть лишь Он и поэт.

 

 

                       Равновесие

 

А люди – как дети, а люди – как боги.

Я тоже немножко ребёнок и бог.

Ребёнку желанны любые дороги,

А Богу плевать, по какой из дорог...

 

Жизнь путает карты, соцветья, задачи.

Порой соловьями поёт вороньё.

И там, где ребёнок от боли заплачет,

Там Бог равнодушие явит своё.

 

Скалою легло равновесье на плечи,

Вторгается в сон, в подреберье стучит.

А спросят, чего я хочу, – не отвечу.

– Всё! – скажет ребёнок, а Бог промолчит.

 

 

       Монолог Бога

 

Как грустно понимать себя

До дна, до ниточки, до края,

Как страшно говорить – судьба! –

И знать заранее – какая...

 

Века секунд, мгновенья лет

Даны мне, чтоб войти в изгибы

Путей галактик и комет,

Живой души и мёртвой глыбы.

 

Мне имя Бог, а я лишь бог,

И тем трудней моя дорога.

– Даруй неведенья глоток! –

Прошу я у другого Бога.

 

 

                       Бог на перекрестке

 

B грaницaх допустимых мер храня порядок жёсткий,

Бог, будто милиционер, стоит на перекрёстке.

 

На звёзды и тартарары есть у него управа –

И разлетаются миры налево, и направо,

 

И вверх, и вниз, и вбок, и вкось, навстречу или мимо...

Toчна в любoй oрбите ось и неисповедима!

 

Да что там ось! – любая тля, частица и мгновенье

Воплощены чего-то для в программе Провиденья!

 

А если кто-то вдруг неправ неверьем и обманом,

То сразу получает штраф потопом и вулканом.

 

Но если строен звёздный хор до мига и карата,

Господь включает светофор в режиме автомата.

 

Идёт он в будочку-пенал, где стул и термос с чаем,

И чувствует, как он устал – вовеки несменяем...

 

 

        О двух стариках

 

У развалин церквушки старой

Измождённый старик молился.

Дребезжаньем больной гитары

К Богу зов обращённый лился:

– Если плохо ты слышишь, Боже,

То склони своё ухо пониже...

Почему всесилен вельможа,

А бедняк нуждою унижен?

Почему в раю мы пребудем,

Лишь измучившись в мире этом?

Почему убивают люди,

Прикрываясь твоим Заветом?

Почему так трудна дорога,

Что в слезах и морщинах лица?...

 

Слушал с завистью Бог – ведь Богу

Было некому в мире молиться.

 

 

                     Дом скорби

 

В этом доме скорбно-развесёлом,

Где не гасят в холле фонари,

Старожилы есть и новосёлы,

Заводилы, трусы, главари.

 

Духом где-то в мутном зазеркалье,

Телом здесь – в присмотре и тепле.

Есть, что слова сроду не сказали,

Шага не ступили по земле.

 

Видно, гены были мягче воска

И не тем сплелись они концом.

Потому, как на картинах Босха,

Здесь хохочут с плачущим лицом.

 

Спят, жуют, дерутся, ковыляют,

Тянут жизнь, похожую на бред.

Умирают. Их не вспоминают.

Нет – и нет, и хорошо, что нет.

 

Этим душам от рожденья вышел

Вечный, неизбывный полумрак.

Я спрошу Того, кто всех превыше:

– Ты за что же, Господи, их так?

 

Я решусь сказать жестоким слогом:

– Будет, будет Суд, в конце концов,

И взойдёт, ущербное, над Богом

Плачущего дауна лицо.

 

 

 

Хоть его Всевышним называю...

 

Хоть его Всевышним называю,

Хоть за ним на небо и на дно,

Хоть боюсь, молюсь и уповаю,

Но постичь его мне не дано!

 

Дни мои в заботе и тревоге.

Мне ли в сферы гибельные лезть?

Но порой я думаю о Боге,

Что над Богом тоже кто-то есть.

 

И как я в земной своей границе

Взглядом упираюсь в потолок,

Так, подпершись мощною десницей,

Вышних сил не постигает Бог.

 

У Ничто – таинственные лики.

Может, в их загадочной тени

Некто недоступный и великий

Судит все дела его и дни?

 

Как меня, его сомненье гложет:

Свыше ли отмерен нам предел?

И, наверно, с Богом мы похожи

Больше, чем он сам того хотел.

 

И хоть в Вечность далека дорога,

Хоть послушны ветер и звезда,

Неспокойно на душе у Бога! –

Бог боится Страшного суда...

 

 

 

         Громовержец

 

Ярлычок приклеили к судьбе,

Мол, отмечен... Не благодари.

Тот, кто носит молнии в себе,

Молниями выжжен изнутри.

 

Ты поймёшь, когда падёт титан,

Поражённый молнией твоей,

Что всего лишь навсего колчан

Ты среди титанов и людей,

 

Что весь мир, прославивший успех,

Славит только молнии полёт,

Что очаг, какой горит у всех,

Молния разрушит, не зажжёт.

 

Пусть тебе потом поставят храм,

Пусть тебе молитвы будут петь –

Ты подаришь молнии врагам,

Чтобы человеком умереть.

 

 

 

Я пока что дорос до вопросов...

 

Я пока что дорос до вопросов.

До ответов ещё не дорос.

В нашем веке потерь и износов

Кем ты будешь, новый Христос?

 

Где появишься и откуда?

Что отринув? Над чем скорбя?

Кто окажется новым Иудой

Из молящихся подле тебя?

 

Что ты сделаешь главным законом

И какой обещать будешь рай,

И простишь ли толпе обозлённой,

Злобно воющей: «Прибивай!»?

 

Кто поймёт тебя из обиженных,

Из познавших усталость и страх?

Кто пойдёт убивать своих ближних

С твоим именем на устах?

 

 

                             Моему Автору

 

Был просто день, был дождь в окне, и люди суетились,

И вдруг слова явились мне – и тут же позабылись...

И лишь спустя немалый срок я понял с удивленьем,

Что семена забытых строк взошли стихотвореньем.

 

В нём догорал, угрюм и мглист, закат в багряных кронах,

И неживым казался лист у женщины в ладонях,

Печаль в глазах её плыла, как птиц осенних стая,

И я долил в стихи тепла и пару капель мая.

 

И в женщине проснулась высь и ожиданье встречи,

И будто бы приподнялись опущенные плечи,

И стал ресниц прекрасен взмах, а голос – полным тайн.

Ей повезло: в моих стихах героям – я хозяин!

Могу покой уставшим дать и обогреть озябших...

 

Вот и Тебе б добрее стать, Поэт, меня создавший!

Зовись как хочешь – Отче наш, Бог, Автор, Провиденье,

И пусть я только персонаж в Твоём стихотворенье,

Но дай толи́ку доброты, дай не огня, но света,

Ведь мы похожи – я и Ты! – позволь мне верить в это.

 

________________________________________________