Ярким аккордом, завершающим 14 июля традиционный Летний праздник в еврейской общине Вюрцбурга и Нижней Франконии, стало выступление коллектива The Oskar Strock & Eddie Rosner Orchestra®. Слушатели были в восторге от исполнительского мастерства музыкантов, а также от общей концепции концерта, его информативности и динамичности. Руководитель оркестра, инициатор программы и автор Дмитрий Драгилёв ответил на вопросы «Unser Panorama» и сайта «Круг интересов» о своей миссии, истории создания оркестра и возрождении творческого наследия великих музыкантов.

Почему именно Оскар Строк и Эдди Рознер? Вы всегда любили танго, или были каким-то образом связаны с ними или их творчеством?

Со Строком все просто: я родился в Риге, причем тогда, когда Оскара Давидовича  — легенду города, еще можно было встретить, как минимум, в рижских парках, куда меня водили гулять. Квартиры Строка и моих дедушки с бабушкой находились практически по соседству: здания расположены в каких-нибудь десяти минутах ходьбы друг от друга. Именно в год моего рождения, в семьдесят первом, о Строке снова публично вспомнили, вновь заговорили. И хотя этот ренессанс оказался робким, половинчатым, продолжался недолго, более того, прошёл для большинства незаметно, танго стало все чаще звучать на радио и телевидении. Появились многие новые песни в соответствующем ритме — вспомните хотя бы «Яблони в цвету» Мартынова, произведения Э. Колмановского, Геннадия Гладкова, В. Казенина, звучавшие в таких разных фильмах, как «Большая перемена», «Двенадцать стульев», «Здравствуйте, я Ваша тетя».

Вспомните наших фигуристов. Позже вышли на экраны «Агония» с музыкой Шнитке, «Место встречи изменить нельзя» и «Подранки» с разными знаковыми танго тридцатых годов. Так или иначе интерес к этому жанру не как к танцу, а музыкальному направлению у меня пробудился уже тогда. Появилось даже желание когда-нибудь собрать коллекцию записей всех лучших танго мира. С конца 70-х я посещал факультатив по композиции в музыкальной школе и участвовал в конкурсах, (одним из моих ближайших друзей и однокашников был Витя Ритов, ныне пианист биг бэнда Латвийского радио). Я стал сочинять песни на собственные или чужие стихи, и уже в восьмидесятых написал несколько танго, фокстротов и джазовых баллад, включая те вещи, которые впоследствии были мной доработаны и вошли в репертуар моих ансамблей. Например, танго «Звуки ночи», записанное «Капеллой Строк», фокстроты «Белый снег» и «Медленный свет», исполнявшиеся бэндом «The Swinging PartYsans» или танго «El grito del alma», которое получило немецкий текст, написанный совместно с эрфуртским бардом Гердом Крамбером, и обработано мной в духе Tango Nuevo. Герд долгие годы выступал с ансамблем «The Swinging PartYsans», исполнявшим русские джазовые шлягеры. Раз уж вы спросили об истоках любви к танго, не могу не сказать, что интерес к джазу на чисто слуховом уровне возник тоже очень давно, в детстве. Дома были пластинки с записями Синатры, Гленна Миллера, Эллы Фитцджеральд, не говоря уже про Теннеси Эрни Форда, который, наверное, был в каждом доме. Будоражили артефакты с участием самых разных музыкантов, связанных с джазом впрямую и косвенно: Исаак Дунаевский, Паулс, Цфасман, Чижик, Фрумкин, Голощекин, Саульский и Мажуков, трое последних, между прочим — бывшие рознеровцы.

Следует отметить, что когда-то советские джаз-оркестры популяризировали и танго. Ансамбль Георгия Гараняна, позаботившийся о новых записях Оскара Строка, тоже целиком состоял из джазменов. Кстати, на имя Гараняна на этикетках пластинок я впервые обратил внимание уже лет в семь. Без преувеличения могу сказать, что за несколько лет до этого заслушивался Ниной Бродской, бывшей солисткой Эдди Игнатьевича, благо именно она пела за Буратино, а хит «Одна снежинка — еще не снег» был в числе моих любимых песен. Имя Рознера до конца восьмидесятых фактически оставалось под запретом, но история советского джаза намекала на некие лакуны, пустоты, фигуры умолчания, особенно статья в «Музыкальной энциклопедии». Подстегивало как раз недостаточное знание и трудность того, что на языке юристов называется «установлением фактов». Ну и удивительные имена, абсолютно нехарактерные для нашего универсума: Строк, Рознер. Захотелось искать.

Пресса называет Ваш оркестр уникальным ансамблем, единственным в своем роде. Кроме того, Центральный совет евреев в Германии включил Ваш проект в свою программу. Ожидали ли Вы таких высоких оценок, и как Вам удалось воплотить свою мечту в реальность?

 Я стараюсь избегать лишних эпитетов и даже рекламу всегда дозирую, ибо, как совершенно справедливо отметил Пастернак, цель творчества — самоотдача, а отнюдь не шумиха. Однако никакого преувеличения в данном случае тоже не вижу, здесь скорее констатация факта, поскольку ни один коллектив мира не ставил перед собой подобную задачу применительно к Рознеру и даже применительно к Строку, хотя можно опять же вспомнить пластинки ансамбля «Мелодия», программы некоторых коллективов, прежде всего в Москве и Минске. Мы (я охотнее говорю «мы», это значит не о себе во множественном числе, но обо всех участниках ансамбля) взвалили на себя не просто миссию возвращения замечательной музыки. За этим стоит мой личный многолетний путь поисков, приведения в порядок архивов, восстановления материала и додумывания, как оно могло бы быть, живи Рознер и Строк сейчас или, не будь в пору их работы на эстраде определенных обстоятельств —  окрика бюрократов, чудовищной официальной регламентации, когда Рознер и его аранжировщики вынуждены были чем-то разбавлять джаз, модифицировать, смягчать, приспосабливать и дозировать, или других необходимостей приспосабливаться к среде, к условиям бытования, когда, допустим, текстовики Строка работали под девизом «без каких-либо намеков на литературу». Ключ к результату нашей деятельности заключается не только и не столько в успешной археологии и реконструкции. Ведь оркестр Эдди Рознера в разные годы звучал по-разному. Произведения Оскара Строка также преодолевали определенное развитие, менялись трактовки, а исторические прочтения, казавшиеся каноническими, переставали ими считаться. Рискну утверждать, что мы вывели квадратный корень наследия обоих музыкантов, стерли случайные черты, нашли квинтэссенцию, основную доминанту, если угодно, общий знаменатель.

Ваша идея возродить творческое наследие ваших героев наверняка имеет глубокие корни. Какова роль Вашей семьи, в частности Вашей матери, известной пианистки Елены Драгилёвой, в этом решении? Ведь она гордится тем, что Вы сохраняете память о двух великих музыкантах.

 Мама моя, ученица выдающихся пианистов Германа Брауна и Петра Печерского, занимавшихся в свою очередь у Корто и Нейгауза, конечно, определила очень многое в моей музыкантской судьбе, да и не только музыкантской. Мама проработала четверть века в Латвийской музыкальной академии. Она аккомпанировала певцам, как филармоническим, оперным, так и эстрадным, и артистам оперетты, выступала с академическими хорами. В Германии она десятки лет посвятила работе со студентами  Эрфуртского  университета  и  Окружной  музыкальной школе им. И.С.Баха в г. Мюльхаузен. Именно мама первой познакомила меня с музыкой Строка, но никаких подробностей ни о Строке, ни о Рознере, сообщить не могла, их историй толком не знала. Судьба была благосклонна ко мне в том отношении, что я искал и постепенно находил материал, знакомился с людьми, с бывшими коллегами Эдди Игнатьевича, с дочерьми Рознера и Строка, делал радиопередачи, писал статьи и книги, выступал с докладами и концертами. Маме я благодарен за её безусловную поддержку и за критический взгляд.

Если бы Вы не занялись возрождением наследия Оскара Строка и Эдди Рознера, как бы это повлияло на Вас как музыканта? Как сложился бы Ваш путь?

Ну, это очень сложный вопрос, любой ответ на него стал бы умозрительной спекуляцией.

Джаз и танго меня интересовали вне зависимости от Строка и Рознера. К обоим я пришел именно через свое собственное увлечение танго и джазом, а не в иной последовательности. Вполне допускаю, что в противном случае уделял бы больше внимания и времени собственным произведениям, реализации ещё каких-то музыкальных идей и планов, но они все равно лежали бы в русле избранных музыкальных направлений. Кроме того, меня всегда увлекали такие вещи, как отечественная традиция, включающая аккультурацию, выражаясь проще, мосты культуры между странами.

Я закончил Латвийский университет, Высшую школу музыки в Веймаре, изучал славистику в Йенском Университете. Одним из очень важных для себя занятий считаю литературу, а некоторые коллеги-литераторы будто ревнуют меня к музыке, вообще полагают, что я уделяю слишком много внимания музыкальным делам, едва ли не в ущерб всему остальному. Но это тоже абсолютно спекулятивный взгляд. На самом деле все творческие вещи идут для меня рука об руку. Недавно в Киеве вышла из печати моя, шутка сказать, седьмая книжка - «Исправленному верить», это стихи, написанные за последние семь лет и изданные в серии «Библиотека журнала „Крещатик“». Не исключено, что возможность работать с условно чужим наследием — не только миссия, но в каком-то смысле аскеза, поскольку отвлекает от «ячества», как иронически выражался Шостакович, от концентрации «на себе любимом». Однако я ведь неспроста назвал материал «условно чужим». Без настоящего проникновения в суть, безусловного погружения, «вчувствования», вживания, когда чужое становится своим, нельзя добиться необходимых результатов. Разных проектов, если быть честным и точным, всегда хватало, хватает их и сейчас. Достаточно назвать Содружество русскоязычных литераторов Германии СлоГ, которым я уже почти десять лет руковожу, мое членство в Союзе Писателей Латвии и многое другое. Люблю работать на радио и связан с этим со школьной скамьи. Ансамбли «The Swinging PartYsans», «Kapelle Strock», которыми я в прошлом очень плотно занимался и которые во многом подготовили появление нового коллектива, не были целиком сосредоточены ни на Рознере, ни на Строке, хотя и ставили их во главу угла. Наконец, есть ансамбль «AdvoCat's Of Swing», который занимается несколько иными вещами, исполняя, к примеру, музыку Арти Шоу, также очень значимого для меня музыканта.

В одной из своих статей Вы упомянули культурную интенсивность Берлина с начала 1920-х годов до 1933-го. Сегодня Берлин вновь может соперничать с любыми мировыми столицами в этом плане. Повлияла ли современная атмосфера города на Ваше решение создать оркестр и посвятить его музыкантам той эпохи?

Определенную роль сыграла, конечно, и эта атмосфера, но план вызревал много раньше. Без малого тридцать лет назад я выступал как пианист, аккомпаниатор с музыкой Строка в Ландтаге, т. е. парламенте Федеральной земли Тюрингия. Двадцать лет назад в этом же качестве, а также в роли ведущего - на сцене Латвийской национальной оперы в больших гала-концертах, посвященных Оскару Строку, которые частично помогал организовать. Десять лет назад гастролировал в Париже. Вскоре после этого случился новый опыт: пригласили быть ди-джеем клубной электро-свинг-дискотеки в достаточно злачном месте Берлина: так называемом RAW-Gelände. Нужно было к двум часам ночи приезжать на Варшауэр штрассе, где в темных углах попадались и дилеры, и персонажи, предлагающие сексуальные услуги. Можно было сравнить упомянутые столицы. А потом к нам пришла пандемия и уже упоминавшиеся мной проекты, ансамбли, которыми руководил, разумеется, встали на якорь. Новому рывку поспособствовало работающее уже немало лет и созданное с моей подачи Internationale Oskar Strock & Eddie Rosner Gesellschaft, эксклюзивная эгида этого Общества, можно сказать, заказ, и, прежде всего, такие его друзья и участники, как историк, социолог, театровед Елена Соломинская, чья инициатива и энергия сыграли едва ли не решающую роль в создании нового коллектива, в котором удалось объединить то, что я либо откладывал на потом, либо разносил долго и упорно по разным музыкальным проектам, программам и коллективам.

Биографии Строка и Рознера наполнены драматизмом, травмами и испытаниями. Зачем Вам нужно разбираться в сложностях их судеб? И как удается проникнуть в эти контексты, передать их через музыку и концерты?

Времена наши таковы, что некоторые аналогии напрашиваются сами собой. События, быть может, и не столь страшные, но в чем-то очень созвучные той эпохе. Судьбы Оскара Давидовича и Эдди Игнатьевича учат многому. Стойкости, необходимости с честью выходить из сложных ситуаций, не изменяя себе, сохраняя верность высокому искусству. Это опыт бегства из страны в страну, опыт выживания в тяжелейших условиях, опыт отчаяния в конце концов. Наверное, каждый второй дипломированный историк, а я  принадлежу и к этому цеху, находит вкус в том, чтобы изучать контексты надлежащим, я бы сказал, самым тщательным образом. Благодаря такому подходу удалось установить памятную доску на доме в Берлине, где Рознер родился, помогать тем, кто хотел установить мемориальный знак в Комсомольске-на-Амуре, там, где Рознер сидел, ходатайствовать перед Союзом композиторов Латвии на предмет восстановления Оскара Строка в этой организации. Что касается концертной деятельности, как человек, получивший достаточное количество фундаментальных музыковедческих знаний, я понимаю, что в музыке заложено очень многое. И всё же, несмотря на весь этот инструментарий, всякий раз думаешь о зрителе, ведь крайне необходимо заинтересовать конкретного человека, сидящего в зале, который, может быть, о Рознере и Строке слыхом не слыхивал. Как рассказать самое главное? Поэтому концерты всегда сопровождаются рассказом той или иной продолжительности.

Вы упоминали, что главными для Строка и Рознера всегда оставались «творческий интерес, родство душ и неуловимая грань между светом, тоской и радостью». Как Вы чувствуете эти тонкие грани в их музыке, и как это отражается в вашем исполнении?

Чтобы понять, как мы чувствуем эти грани, достаточно послушать наши записи или побывать на нашем концерте. В январе мы записали пластинку — настоящий винил, получив предложение от Emil Berliner Studios. Надеюсь, что она скоро поступит в продажу, но уже сейчас нас можно послушать в сети. В нашем коллективе работают замечательные музыканты: город Нижний Новгород, в котором в 2011 г. вышла моя книга о Рознере «Шмаляем джаз, холера ясна», подарил нам замечательную солистку Анну Лукшину, блестящую джазовую исполнительницу, которая не менее прекрасно, с полным попаданием в материал и абсолютной отдачей, интерпретирует танго. Трубач Семен Барлас, родом из Днепропетровска, один из лучших джазовых музыкантов Германии, а может быть и всей Европы, интересовался и Строком и Рознером еще до того, как стал работать с нами. За саксофоны и кларнеты у нас также отвечают первоклассные исполнители — опытный виртуоз Владимир Миллер, некогда выпускник Гнесинки, и молодой талант Гал Лираз из Тель Авива, который уже энное время живет в Берлине. Наверное, родство душ имеет место и в нашей команде. Что касается самой музыки, главное — почувствовать патетическую эмоциональную глубину, мировую скорбь и меланхолию исчезновения, которые являются основным зерном строковских танго (кстати, в свое время, по этой причине они были настоящей новацией, если не сенсацией на фоне оптимистически салонных или кабаретных танго Веймарской республики), а также свинговый драйв, пронзительную лирику или яркую заводную моторику рознеровских вещей. Все эти подлинные черты в прошлом зачастую оказывались заслонены не вполне адекватным исполнением, продиктованным вещами, связанными, как я уже говорил, с настроениями определенных слоев общества, в угоду вещам преходящим и аберрациям своего времени. Не бояться освободиться от них, не теряя сути произведения, сохраняя силу и шарм оригинала — требование, с которым уверенно справляется наш коллектив.

Какие критерии Вы используете при отборе музыкантов в оркестр? Как Вам удается сыграться как коллективу, проводить репетиции и поддерживать высокую планку исполнения?

Ну это уже «секреты фирмы».

                                                               Фотографии из личного архива Дмитрия Драгилёва

           Комментарии

Куренков Николай  13.10.2024    15:59   Очень хорошая тема. Раскрыта глубоко и очень профессионально интересно... Материал хочется перечитывать... Спасибо Дмитрию за реальное проникновение в судьбы и творчество великих еврейских музыкантов.

Таня Бакалинская   13.10.2024  16:38    Отличная статья! Очень интересное интервью получилось! Осталась под большим впечатлением от их концерта в нашей общине.

Ваш комментарий появится здесь после модерации
Ваш электронный адрес не будет опубликован