Переводим мы любовь с итальянского

Светлой памяти Юрия Кукина

 

Романтики из нашего двора,

Коллеги, метростроевцы, десятники.

Увы, пора, такая уж пора -

В бессмертие шагнуть, шестидесятникам

 

Ушёл Булат, набросивши шинель,

Аксёнов, Ахмадулина, Высоцкий,

И время в цель пуляет, словно Телль,

В антимиры нырнул Иосиф Бродский

 

И вот опять известия спешат

Уведомить о том, что умер Кукин,

И оборвалась череда стишат,

И запахи ушли, а с ними - звуки

 

И гномик плачет, сдёрнув с головы

Свой колпачок, застенчиво и грустно,

И чистые гитарные главЫ,

И в Парголово - уж светло и пусто.

 

Но кровь того троянского коня,

Бурлит по жилам горячо и страстно,

Маня, пленя, тихонечко виня

Меня за то...но всё теперь напрасно

 

Его приют - заманчивый уют:

Любовью налитой, поспевший колос,

Аккорд по сердцу, пальцы, полуют,

Гостиница, тайга, негромкий голос...

 

 

 

 

Убили поэму!

(Памяти Андрея Вознесенского)

 

"Мёрзнет девочка в автомате,

Прячет в зябкое пальтецо

Всё в слезах и в губной помаде,

Перемазанное лицо"

 

...худенький, важный,

Смешной, эпатажный,

Псевдовальяжный,

Вихрастый,отважный!

 

"Первый лед. Это в первый раз.

Первый лед телефонных фраз"

 

Озы с мороза,

Поэзия - проза!

Мальчик, как с пальчик,

Из Бостона - в Нальчик

 

"Мерзлый след на щеках блестит -

Первый лёд от людских обид"

 

Синематограф, колдун Протазанов,

ЧИта, Кончитта, "Юнона", Резанов...

 

"Дышит в худенькие ладошки.

Пальцы - льдышки. В ушах - сережки".

 

Душем Шарко "Метрополь" был осушен,

Антимиры, треугольная груша,

И мотороллер по имени "Вятка"

Он окровавлен, он вдребезги, всмятку!

Грустная Золушка - миссис Жеймо,

Синее небо, Москва, Лонжюмо...

 

"Ей обратно одной, одной

Вдоль по улочке ледяной"...

 

 

 

Автоэпитафия или слова на смерть Поэта

Евгений Александрович Гангнус-Евтушенко - поэт, рождённый и вскормленный, как Рэм и Ромул, молоком волчицы-эпохи социализма в СССР!

 

Удивительно чуткий к биениям пульсов этой эпохи, в меру талантливый, в меру взбалмошный и эпатажный, в меру коньюнктурный и не в меру заводной, пылкий, чувственный и отчаянный поэт!

 

Грандиозно-феерическая "Братская ГЭС", совестливо-покаянный "Бабий Яр"  (с большим и вполне обоснованным сомнением в авторстве Евгения Александровича), нежная, чуть шероховатая мальчишеская лирика, перемежались у него с вялым "Казанским университетом", с партийно-идеологической "Мамой и нейтронной бомбой", с бездарной прозой ("Ягодные места") и притянутым за уши кинематографическим Циолковским.

 

И всё же - Евтушенко - это один из "патронов" главной "обоймы" шестидесятников, её (обоймы) убойная сила, её лёгкое дыхание, её романтика, раскованность, отчаянная смелость, порой - наглость, порой - смущение и стыд, но всегда - оптимизм, задор, хитринка и необычайная работоспособность и подвижничество на поэтическом поприще!

 

Да, ещё формально живы и Евгений  Попов, и Виктор Ерофеев, и  Юлий Ким, и Александр Городницкий и Юнна Мориц, но... Евтушенко  - последний  из тех, кто СООТВЕТСТВОВАЛ  ДУХУ и БУКВЕ ЭПОХИ, кто публично насиловал до рвоты свой талант, кто не стеснялся своего ничтожества и не заносился  своим величием одновременно!

 

Он уже выходил на сцену - истерзанным гладиатором, с палкой,  обезноженный, жалкий, но при этом - полный загадочной поэтической сути и взрывного темперамента  голодного дракона!

 

Да упокоится душа неугомонного поэтического небожителя - Евгения Александровича Евтушенко!

 

 

 

Памяти Иосифа Бродского

 

Так и прóжил, как мальчик из непрóжитых лет...

 

"Мертвец играл на дудочке,

По городу гулял,

И незнакомой дурочке

Он руку предлагал

 

Мертвец - певец и умница,

Его слова просты -

Пусты ночные улицы

И площади пусты"

 

(Геннадий Шпаликов)

 

... и всё, что вмещала душа -

Как лопнувший шарик,

Лохмотьями лет вороша -

Житейский пожарик

 

И дивные россыпи слов -

Причалов вчерашних

И рваные осыпи снов -

Грачами на пашне

 

И чёрт был порою не брат -

В угаре событий,

Натянутых нервов канат

И бой без укрытий

 

И резвого пони зрачок,

Скосивший на рòсы,

Докуренный в пепел "бычок"

Тугой папиросы

 

Сменивши табý на гульбу -

С девчоночкой Вестой,

Хмелея лелеет судьбу он,

Как в полночь невесту

 

И красен от песен закат,

Как смерть Холстомера,

И горечь вины во сто крат

И нет Флибустьера...

 

Несиàт капàим

 

Чуть в сторонке - агудàль*,

Равновесно и надёжно,

Не спеша и осторожно,

Зорко вглядываясь вдаль

 

Эцба** - манит в перехват

Горло сгустками дыханья,

Белым платьем колыханья,

Как невеста иль шабат

 

Перст карающий - амà***

И ласкающий бесстыдно,

Самый нежный, самый видный,

Словно шпилей терема

 

Благонравная - кмицà****,

Окольцованною птицей,

Тенью лёгкою ложится,

Как вуаль на шёлк лица

 

Ну, а зèрет*****, как дитя -

Самый робкий, самый милый,

Огранён в изящном стиле,

Одуванчиком летя

 

В пять просветов, в пять дорог,

Вознесутся пальцы к небу,

Богу-слогу на потребу

И улягутся у ног...

 

___________________

Несиат капаим - вознесение рук (ивр.)
* - ***** - название пальцев рук на иврите: соответственно - большой, указательный, средний, безымяный и мизинец

 

 

1983, Эрмитаж, выставка, Сутин...

...настенной живописи клок

И Блок, как стылый невский ветер,

Как Гёте - сумасбродный Вертер*

И копия любви - Суок

 

Мой, якобы надёжный стан,

Эдмон Ростан и злые звуки,

Скрипичной тоненькой науки -

Сальери Моцартом блистал

 

Всё в красных жилах и в стезях,

Во бесах гоголевской брички,

В рассветном беснованье птички

И во жемчужности слезах

 

Мой прах, мой дивный вертопрах,

Мазками гения и плоти,

И потолков Буонарроти

Моих потуг безумный крах

___________________

* аллюзия на "Страдания молодого Вертера" - Гёте

 

 

 

 

Фосфоресцирующие видения

Я уже бел, как обычный пробел,

Как поседевший, крошащийся мел.

И в череде равнодушных и прочих,

Грезятся мне бело-зыбкие ночи,

Кущи сирени над мокрой скамейкой,

Варька босая в худой кацавейке,

Блеска лорнет, наведённый в партере,

Крюк и удавка в шальном "Англетере",

Аннушки крик и трамвайное "дзин-нь"...

 

Боже, как страшно кричит муэдзин!

 

 

 

Шхита

 

Когда приласкавши, зарежут как скот,

Кровь горлом стекает венозно, опально

И глаз поволока и кривится рот:

Модально порой, а порой инфернально

 

Былые слова, затуманивши взгляд,

Касанья осанны , как Моцарта звуки,

И прошлое , словно судьбу на поруки,

Берут под язык, как спасительный яд!

 

 

 

 

По спирали

"Одиссей Телемаку

Мой Телемак,

Троянская война

окончена. Кто победил — не помню.

Должно быть, греки: столько мертвецов

вне дома бросить могут только греки…"

(И.Бродский  1972 год)

 

 

О, да, мой Телемак, война - не панацея

От бед, болезней и страстей порочных.

Их цели, словно сны , в тумане зыбких слов

Во времени, спрессованных в пространстве

Молочных рек, кисельных берегов кащеевых болот

И долголетья лиха, повенчанного с Каина клеймом

И с кровью на руках Электры и Цирцеи.

 

Я долго был в пути.

Сизифовая ноша натёрла плечи,

Воспалила мозг и волю дав гомерову витийству,

Вмиг обнулила суть простого бытия,

Сведя на нет потуги и желанья.

Поблекло небо, горькая полынь

Разбавила вино субботнего причастья

И гедеонов меч утратил волшебство

Божественного мщенья.

Повсюду лают псы, клыки желают мяса,

Геракл поседел,

Левант сошёл с ума...

 

 

 

 

New агадат песах 2025

...и снова Фараон,

И снова десять казней,

Но только в тыщу раз -

Страшней и безобразней

 

И нет средь нас Мошè

И брата - Аарона

И только лишь клише

Задроченного трона

 

Где грудами дерьмо

Окамелелых страхов

И лилии клеймо

Фальшивых охов - ахов

 

Заболтанность и ложь

Тех, кто умишком скуден,

Всех , пущенных под нож,

Кто вовсе неподсуден

 

Мы вышли, как один,

Все в шлёпанцах и в тайцах,

Оправив естество

На вялых, прелых яйцах!

 

Под тоненький мотив

Бетховена и Глюка,

Привычный нарратив -

На жертвеннике туком

 

Наш истинный багаж,

Как выяснилось - скуден

И тащится ослом

Эпоха блядских сýдей...

 

 

 

           * * *

...промываю старателем свой золотой я песок,

Рыжие блёстки с гранитом идут вперемешку,

Также случается - глиною мутной, в насмешку

Полнится, полнится мой неуёмный лоток

 

Струи прозрачной, холодной и резвой воды,

Лёгких остовов обломки уносят поспешно,

Годы, как вОды, журчат так беспечно-потешно,

БЕгом спасаяся враз от настырной беды

 

Пеной рожденья Венеры иль Зевса дождём,

Светом играючи, я проникаю в темницу,

Верю - старанье моё окупИтся сторицей,

Шопотом, ропотом, шелестом губ: «Подождём…»

 

Снова и снова златой промываю песок,

И по крупицам, по лицам, по звёздам, по ветру,

Я во спасенье, как Кай, уповаю на Герду

И неуёмно опять наполняю лоток

 

 

 

 

Петух, навоза кучу разрывая...

 

Стихи, как Бог,

Помазанный на царство,

Как рыжики

Во жженьи нестинарства

 

Как мой серебряный

Расплавленный обычай,

Андрея Белого -

Кровавленной чавычей

 

Той требухи,

Янтарного замеса,

В рассвет ухи,

Теряемого веса

 

Горячих губ,

Игольчатых воззваний,

Неопалимый сруб:

Признаний, званий, знаний...

 

 

 

Супрематизм, фовизм

A priori цвета над формой,

Пространство света в темнице квадрата,

"Танец" Матисса рычащей реформой

"Ночного дозора" врагов заклятых

 

На лодыжках Дункан – разноцветные гетры,

Ветры вскружили голову шарфу,

Арфа лелеет Сапфо заветы,

Колокольного звона Посадницы-Марфы

 

"Девочка на шаре", с ободранной кожей,

Грацию холит в изгибах шеи,

Неумытый Брейгель с мужицкою рожей,

Смуту пшеницы в Ломбардии сеет

 

Бриолиновым пеплом застыл Везувий,

Скорбно скукожив свою мошонку,

В пропорциях чисел, баллист Витрувий –

Грезит Данаей на сталинской шконке...

 

 

 

 

Похоже, что на смену ЗАКОННЫМ 10 египетским казням, на землю Израиля снизошло первое пасхальное чудо - сегодня похолодало и прошёл видимо уже последний в этом еврейском году, дождик!

Синоптики обещают нам дожди и прохладу не только 14 числа месяца нисан, но и 15-го и 16-го, а стало быть "выходить из Египта" мы будем в атмосфере температурного комфорта на фоне общей приподнятости духа!

 

Распластав в полёте крылья,

В предвечерней лёгкой стыни,

Наших дней с тобой предвестник -

"Гордо реет буревестник"

 

А в пустыне Иудейской,

Блеет козочка еврейской

Семиструнною кифарой -

На шофаре, на шофаре!

 

И возносятся молитвы,

Сладким мёдом, сталью бритвы,

Ритмом лёгкого пристука,

Дымом жертвенного тука

 

Голубыми небесами,

Милосердия весами,

Словно хала, перевиты

Ариадновы талиты

 

В петушиной гордой позе -

Ариозо, ариозо,

В такт ему склоняют выю,

Но не ропщут перед Вием!

 

Напоённый миррой воздух,

Окрылённый верой роздых,

Вдохновенной, вдохновенной -

Богом слепленной Вселенной

 

 

 

Шабат шалом у мевурах

Суббота - это когда пространство

Усердно искривляется не по Лобачевскому и Эйнштейну,

А по воле божьего милосердия, озарённого светом

Покоя и непостижимости траектории лёгкого волшебного луча

Рождённого свечой, зажжённой женской рукой,

Но как таинственно и загадочно мерцают звёзды

И притягательной негой исходит малое светило,

Когда омовением рук и душ, мы освящаем вино сладостью жизни

И халу, расплетши, как косу девицы

Мы "Песнею Песни" встречаем субботу-царицу!

 

 

 

 

Точка эвтектики

"Сталь подчиняется покорно..."

(М.Донской)

 

На страже тёплого огня,

На перекатах дня и ночи,

Я - Господин всех полномочий

И даже чёрт - моя родня

 

Во бесшабашности стиха,

Как плот отвязанный, дрейфую,

Уйдя в отрыв за плавни буя -

Куда подальше от греха

 

В котором пышет райский сад

Цветами радуги павлина,

Где сам Господь сминает глину

И как дитя, творенью рад

 

А я - у жаркого огня,

Холодных ног величья Весты,

Меж наковальнею Гефеста

И молотом слепого дня...

 

 

 

* * *

Пристройка к дому, флигелёк,

Хозяйка, хлопоча на кухне,

Порхает, словно мотылёк,

Огонь - то вспыхнет, то - потухнет

 

Мерцают блики, как звезда,

В пузатом розовом графине,

Кричат, как люди, поезда,

А блюдце ластит сладкий финик

 

Нестройный хор гудящих пчёл,

Индифферентность зыбких буден,

А путь к себе - так многотруден

И неуклюж, как старый чёлн

 

Течёт певучая вода,

Дрожат фаянсовые тени

И, как сведённые колени,

Друг к дружке тéснятся года

 

 

 

 

И жар соблазна вздымал, как ангел, два крыла...

"Сестра моя - жизнь и сегодня в разливе

Расшиблась весенним дождём обо всех,

Но люди в брелоках высоко брюзгливы

И вежливо жалят, как змеи в овсе"

(Б.Пастернак)

 

…но вовсе не так, как стрела на излёте,

Крылом Купидона, щеку опалив,

Не жалкою горечью снов, а напротив –

Тягучею сладостью мякоти слив

 

Разбойничим посвистом тайного знака,

Астральною смутой извивов души,

Не робкой кислинкой весны Пастернака,

А прихотью сердца в дремучей тиши

 

То жаром летучим, то холодом колким,

Беснуются мысли, как птицы в силках

И шепчутся сипло в углах кривотолки,

А в щели вползает непрошеный страх

 

 Пурпурных черешен слепого картуза,

Заброшенных мельниц  русалочий плен,

Стогами Винсента и арфою Музы,

Катарсисом блуда истёртых колен

 

 

 

 

Пребывая в лёгком смятении души

Распластав в полёте крылья,

В предвечерней лёгкой стыни,

Наших дней с тобой предвестник -

"Гордо реет буревестник"

 

А в пустыне Иудейской,

Блеет козочка еврейской

Семиструнною кифарой -

На шофаре, на шофаре!

 

И возносятся молитвы,

Сладким мёдом, сталью бритвы,

Ритмом лёгкого пристука,

Дымом жертвенного тука

 

Голубыми небесами,

Милосердия весами,

Словно хала, перевиты

Ариадновы талиты

 

В петушиной гордой позе -

Ариозо, ариозо,

В такт ему склоняют выю,

Но не ропщут перед Вием!

 

Напоённый миррой воздух,

Окрылённый верой роздых,

Вдохновенной, вдохновенной -

Богом слепленной Вселенной

 

 

 

Остатки - сладки

Плача Стена - это всё,

Что осталось от Храма,

Ноя Ковчег да потомки

От Сима и Хама

 

Локон Рахель,

Близорукая преданность Леи,

Оползня сель,

Нагота сиротливая реи

 

Трубный шофар,

Заплутавшая поступь Бат-Шевы,

Ослепью фар,

Во пустыне колодцы Беэр-Шевы

 

Твёрдость пращи,

Усыпившей навек Голиафа,

Овен, кущú -

В драгоценном сиянье аграфа

 

Мудрость Шломо ,

Трагифарса комедии драма,

Плача Стена - это всё,

Что осталось от Храма

 

 

 

 

Преодоление заикания

"Господи, мой Боже,

Зеленоглазый мой,

Пока Земля ещё вертится

И это ей странно самой..."

(Б.Окуджава)

 

 

- ...так в лодочке плавал МошЕ

По верховиям Нила...

 

-Ты, верно, ошибся в числе

И в столетьe, мой милый!

 

- Но был он обёрнут тогда в голубую пелёнку,

И сердце служанки открылось навстречу ребёнку?!

 

-А может его положили под тёплою грушей?

Ты сказочку эту, мой милый , дослушай, дослушай!

 

-Конечно, возможно в саду -

Там, где райские кущи,

Где козочки блеют

И глину сминает сам Сущий!

 

 

...сплетались их руки и губы,

Теснилось дыханье,

И падали звёзды,

И рушились зданья и званья

 

И время замедлило ход,

Обретаючи силу,

И с нежностью спущенный плот -

Колыхался по Нилу...

 

 

 

 

Пройдём по улице легко и неприметно

"...но говорят, что надо уезжать.

Да-да. Благодарю. Я собираюсь.

Да-да. Я понимаю. Провожать

Не следует, и я не потеряюсь"

(Иосиф Бродский)

 

 

В Ленинграде под вечер темно,

Парапеты застыли на Мойке,

В ожиданье желанной попойки -

Медяки предваряют вино

 

В Ленинграде под утро туман

Застилает, как скатертью, чувства,

Претендуя на место в искусстве,

По привычке рождая обман

 

В Ленинграде спивается Блок

И на улицах благостно-чисто,

Два флейтиста и пять декабристов

Да несчастный, обманутый Рокк

 

В Ленинграде цепочки дверей,

Что не úмут, как мёртвые, сраму,

Надрываясь стихом Мандельштама,

Чёрным вороном - ямба-хорей...

 

В Ленинграде на Невском - пробел:

То ли Пушкина сани иль тройка,

По Фонтанке, вихляючи бойко -

Кони Клодта бегут в беспредел

 

В Ленинграде на Пестеля - тишь,

Гладь пришпекта и Ленского мука,

И Набокова, к счастью, - разлука,

Стансы Бродского - в вечности лишь

 

Гонит осень тугую волну,

Освинцованным Ладоги танцем,

Бредит арией Марио Ланца,

Гумилёвым курлыча беду...

 

 

 

 

А с платформы говорят

(Диптих)

 

I

 

"Я уехaл, я уехал - в Ленинград"

(Из песни)

 

…там фригидный плав Невы,

Тонкий шпиль Адмиралтейства,

На подмостках фарисейства –

Обращение на "Вы"

 

Там персидская сирень,

В мелкоцветии кипени

И резной беседки тени –

Ровно в полдень славят день

 

Там в аресте Летний сад

Золочёною решёткой,

На Елагинском кокотки –

Свидригайловских тирад

 

Там фонтанные дома

И Онегина бретёрство

И нелепого притворства –

Стихотворные тома

 

II

 

"...а приехал, а приехал – в Новобург"

(Искажённо, из песни)

 

 

Мама с Милой мыла раму,

Открывая панораму:

На крови с мацою Спаса,

Синим куполом Аббаса

 

Гладко выбритого лона -

Мусульманского канона,

Щей с картошкой да с капустой,

С суесловьем Заратустры

 

Шлюх в обличье Мельпомены,

Плав Невы в гранитах Сены,

Старо-вохровские рожи,

"Англетер" в петле Серёжи

 

Мат, в изяществе Ринальди,

Джинсы драные Вивальди,

Эпилированных ног -

На балконах синагог

 

Апартáмент русской лени -

Дом, где всех дрочивший Ленин,

Нынче – превратился в НЭП,

В упоенье бьющий стэп

 

Краб – в 500 заморских баксов,

В обрамленье глянца "кляксы"

Голубого "Данаблю"…

Восемь спичек по рублю

 

Никакой Орнеллы Мути –

Помазанник Вова Путин

Строго смотрит, как Андропов,

На своих родных холопов

 

Ну, а если невзначай

Кто хлебнёт остывший чай

Или недодаст на лапу –

Загремит он по этапу

 

Золотой антаблемент,

Проверяет ксиву мент,

Сельдь с приправой из аджики

Предлагают всем таджики

 

На хера нам этот  Рим –

Отдыхать поедем в Крым,

Где покроемся задаром

Несмываемым загаром

 

Летний Сад – в решётках тени,

Ах, вы сени, мои сени,

Расходящиеся гаммы,

Мама мылом мыла раму…