В мае мужское население Норильска охватывает специфическое волнение. Скоро открывается охота на гусей и уток! Любители этой забавы всю долгую заполярную зиму и сопутствующую ей полярную ночь, а это 79 суток без проблеска солнца, мечтают об этих десяти днях. О десяти днях свободы от повседневных забот, о свежем весеннем ветре, об охотничьем азарте и сопутствующих мужских удовольствиях в проверенной, дружной компании.

Специально договариваются с руководством об использовании накопившихся отгулов или отпуска на эти дни. На десятый раз проверяются охотничье снаряжение, чистится оружие, закупается провиант, патроны, подкрашиваются старые или изготавливаются новые приманки для гусей и уток. Просто выпиливаются из фанеры силуэты гусей, так называемые «профиля», которые потом воткнут в снег, имитируя сидящую стайку. Каждый любовно разрисовывает их на свой вкус, хотя раскраска не имеет никакого значения. Главное, чтобы профиль четко выделялся на снегу. Шьются белые маскировочные халаты, проверяются лыжи. Ведь в начале июня вся тундра ещё покрыта снегом. Под маскировку надевается полушубок, а то и тулуп, шапки ушанки. На ноги собачьи унты. Ведь сидеть в «скрадке», вырытом в снегу, надо по несколько часов.

         У каждой команды охотников есть в бескрайней Таймырской тундре свои любимые места. Чаще всего по берегам многочисленных рек, поближе к какой-то охотничьей избушке. А их разбросано в радиусе двухсот с лишним километров от города несколько десятков. Некоторым, основательным, бревенчатым,  лет по 30 – 40. Другие построены недавно – дощатый каркас, обтянутый в два слоя вент-рукавом (материал типа дерматина), а между слоями -  мин вата. Пол из бруса и досок накрыт сверху транспортёрной лентой. Внутри грубо сколоченный стол с лавками, нары для сна в два яруса и обязательная  печка – буржуйка. Случайно забредший в избу охотник всегда найдет в ней спички, соль, сахар, крупу, масло в бутылке. Возле  печи  наколотую  стопку дров. Скольким заблудившимся в ненастье охотникам эти избушки спасали жизнь!

В описываемый период я работал начальником строительно – монтажного управления. Фирма специализировалась на монтаже и наладке систем автоматики. Проработав уже 20 лет в Норильске, я ни разу не был на охоте. Да и охотничьего азарта я не испытывал, оружия не приобрёл, в общество охотников не вступал. Хотя летом с удовольствием ездил на рыбалку с хорошими друзьями – рыбаками.

В этот год в очередной период предмайской охотничьей лихорадки ко мне подошел начальник одного из участков управления Володя Ясинский, отличный работник и заядлый рыбак и охотник.

– "Вот, Маркович, май скоро, – начал он обычную весеннюю «мантру», - я тут отгулов поднакопил на две недели. Отпустишь за гусем? А то давай вместе! Я хорошие места знаю".

Я подумал, что никаких авралов, вроде, не предвидится, комбинатское, городское и партийное руководство тоже полетит на охоту. Надо, наверное, хоть раз посмотреть своими глазами на эту так любимую северную забаву.

       – Ладно, давай собирай хорошую компанию, человека четыре. Я у вас, безоружный, буду на хозяйстве. Со своей стороны приглашу Колю Агапова. Он меня летом на рыбалку много раз возил, так я его теперь на гуся возьму.

        – Знаю я Николая, отличный охотник, тундровик со стажем, – согласился Володя, – а у меня постоянный партнёр, Иван. Мастер на Медном заводе.

 – Только я хочу лететь с комфортом, – продолжал я, – давай оборудуем свою охотничью избу. Вон стоят четыре новеньких прорабских домика, мы их в прошлую навигацию из треста получили. Давай один и приспособим. Посмотри, что надо сделать. Все припасы положим, оборудуем и вертолётом доставим. Выбери место получше.

– Да, я знаю отличное место. 220 км. На север. На острове в дельте Енисея.  Гарантирую, что и гусей набьём и рыбы наловим, если лед пройдет. Туда наш брат – охотник редко добирается. Конкурентов не будет. Да и охот-инспекция так далеко не заглядывает. Мне это место показал мой дружок.  На рыбалке познакомились.  Он живёт  там на берегу Енисея неподалеку. Витя Карле, потомок  высланных  в  низовья  Енисея поволжских немцев. Имеет статус промысловика, сдаёт зимой пушнину и куропатку, летом – рыбу.

 

За месяц до отлета в механическом цехе управления прорабский домик размером 3 Х 6 метров укрепили, для транспортировки вертолетом. Заменили дверь на металлическую, забрали окна решетками. Внутри соорудили нары на 4 спальных места, поставили печь-буржуйку с отводом дыма наружу, обеденный стол и шкафчик с набором посуды. Рукомойник, с выводом слива «на рельеф». Поставили даже газовую плиту с баллоном. Взяли керосиновую лампу, хотя в это время солнце уже не заходит – полярное лето.

Под  нарами  поместились  мешок картошки, бочонок квашеной капусты, мука,  крупы, макароны, консервы, приправы, соль, сахар. На месяц провианта, хотя летели на 15 дней, с расчетом оставить в избушке запас. Перед  отлетом  докупили  ящик  водки и пару ящиков пива. Для медицинских целей прихватили бутылку спирта и аптечку. На нары постелили матрасы и положили наборы постельного белья и одеяла.

Перед вылетом все ещё раз собрались у меня в кабинете, проверили, не забыли ли чего. Охотничьи припасы каждый собирал сам. Для рыбалки взяли большую, 4 – х местную надувную лодку, сети,  удочки, спиннинги и прочую снасть.

 

У вертолётчиков  наступала  горячая  пора. Надо было разбросать по тундре десятки бригад. Кто  летел  обследовать  нитки  газопровода,  кто опоры ЛЭП… Строители и проектировщики выбирали места под будущие объекты, геологам сам Бог велел открывать новые залежи полезных ископаемых, а милиции искать скрывающихся в тундре преступников. Хуже было библиотекарям или  преподавателям  придумать   хоть что - то похожее  на государственную  необходимость  потратить деньги на вертолёт. Все, конечно, понимали как и зачем составляются эти заявки. Но в эти же вертолёты садились охотники и с прокурорскими удостоверениями, партийные работники и даже члены Комитета  Народного  Контроля  при Горкоме КПСС. Мы в заявке указали: «для проверки зоны прокладки  магистральных  линий  связи  союзного значения  Дудинка – Диксон».  Да  кого  это тогда интересовало! Облегчало задачу найма вертолета в это горячее время то, что для буксировки нашего домика был необходим большой вертолет МИ-6. На них претендентов не было, все летели налегке, на МИ-8. Начальник отряда вертолётчиков даже обрадовался, что и для «больших» есть работа, а значит и оплата. И премии.

Охоту в этом  году разрешили позже обычного, с последних дней мая. На 10 дней. Весна была холодной, затяжной, а значит и птица летит позже. Мы стартовали 27 мая с аэропорта «Валёк», что в 15 километрах от Норильска. С него летают вертолёты и малая авиация по местным маршрутам. Добирались сложно. Два раза пилоты отцепляли груз с подвески прямо в тундре и летали на дозаправку. Третья остановка была последней.

Место Володя выбрал хорошее. Это был остров примерно 2 на 3 километра. Он раскинулся между двумя протоками Енисея. Могучая река перед впадением в Ледовитый океан разветвлялась на множество рукавов и проток. Было и основное русло, по которому ходят океанские суда и где зимой работает огромный ледокол «Таймыр», обеспечивающий круглогодичную навигацию.

Наше место было в сотне километров от фарватера.  Когда  вертолет  улетел,  на нас «обрушилась» давно неведомая тишина. Воздух, свежайший и чистый, хотелось пить стаканами. Остров зарос низким тальником – искривлённым и непроходимым ивняком. Ближе к берегам попадались берёзки, лиственницы  и ольха, но не выше двух метров. Наш домик располагался в десяти метрах от протоки. Выше по течению был голый песчаный и каменистый мыс пока ещё покрытый снегом. На нём мы определили место засады.  Поставили профиля, вырыли в снегу скрадки. Ребята сразу расчехлили ружья и устроились в засаде. Тем более, что в небе уже прошли пара косяков гусей. Летели, правда, высоко, но гогот стаи слышен был хорошо.

Я занялся печкой.  Натаскал  сухих  веток, тонких стволов. Развёл огонь. На скорую руку накрыл стол. В этот вечер дичь нас не побаловала. Зато  утром  наши охотники были уже с трофеями. Я  решил, что и мне, безоружному, надо внести свой вклад в процесс. Времени свободного было много и я с умом распорядился им. Сел на крутом бережку, ощипал добытых гусей. Пока они не остыли, щипать намного легче.  Развел  костерок  и опалил тушки от остатков пуха. Выпотрошил, вынул пупок, сердце, печенку. Сложил всю эту требуху в маленький полиэтиленовый пакетик и поместил внутрь тушки. Концы крыльев я обрезал, а «локти», чтобы не торчали заправлял в специальные надрезы на боках. Затем упаковал каждого гуся в пакет побольше.  Получался довольно цивилизованный продукт, хоть сразу в духовку!

Хранили мы добычу в глубокой яме, вырытой в снегу. Правда, через пару дней яму пришлось закрывать  досками. Ночью  пришел  песец,  разрыл  яму  и  уволок одного гуся. Потом он ещё приходил,  но с досками справиться не мог. Нахальный. И днем кружил метрах в двадцати, как знал, что его весенний линялый мех нам не нужен. Один раз он пытался стащить гуся – подранка, что упал метрах в двухстах на лед протоки. Пришлось отгонять наглеца выстрелами, пока ходили за гусем.

На третий день у двоих стрелков – Володи и Николая было по 2 – 3 гуся на счету. А вот Ивану не везло. Сидел без добычи. Когда уставшие охотники легли спать после позднего ужина, я взял Володин  тульский  автомат,  пятизарядное  ружье  12 калибра,  и пошел  к скрадкáм. Через час прилетел первый косяк. Гуси стали кругами заходить на посадку к нашим профилям. Я, как мне объяснял Николай, отмерил мысленно два с половиной корпуса вперед от вожака. До него было метров сорок.  Я плавно  спустил  курок.  Попал! Птица камнем шлёпнулась на мысу. Мой первый гусь! Через час я подстрелил и второго. Вдруг увидел две чёрные точки, стремительно приближающиеся прямо на меня метрах в пяти над землей. Только успел вскинуть ружье и выстрелить.  Почти  в  упор.  Сбил, оказывается, чёрную утку, довольно крупную. Ребята утром сказали – турпан. Похвалили меня за первые успехи. Но больше внимания уделили бывалому охотнику Ване.  Вот, мол, человек  вообще  первый раз ружьё в руки взял, и то с добычей, а ты до сих пор пустой  «как турецкий барабан»!  На  барабан  Иван обиделся почему-то больше всего и дулся пока не начал бить гуся наравне со всеми.

Из  турпана я приготовил на обед шикарный плов. Из одного гуся сварил густые и жирные кислые щи. Ребята после охоты, да ещё, если набегались по кустам за подранками, уплетали мою стряпню, приговаривая;

      – Первый раз на охоте так питаемся. Обычно, готовить некому, сплошная сухомятка.

Гусей мы старались не есть. Берегли как трофеи. Для дома, друзей угостить. Но одного пришлось съесть. Однажды я как всегда, когда охотники спали, сидел с ружьём на мыске. И сразу налетела стайка гусей, штук пять. Увидели меня и замахали крыльями, затормозить посадку и взлететь. При этом почти остановились в воздухе метрах в десяти. Как в тире. Самого большого я с удовольствием снял. И тут услышал, как Николай кричит мне:

– Не стреляй!!!

Подбежал, поднял гуся и стал мне выговаривать:

– Володя! Ты же смотри кого стреляешь! Это же Краснозобая Казарка! В Красной книге!

           И действительно.  Гусь был с ярко - красным оперением от груди до головы. Красавец! Николай быстро снял с него всю шкуру вместе с оперением и сжег в костре, а то вдруг инспекция нагрянет. А гусь пошёл на ужин. Ну откуда мне, новичку, разглядеть в азарте оперение птицы. Да я и не знал тогда о запрете. Так что теперь я могу «по секрету» рассказывать, что пробовал дичь  из Красной книги.

Дни шли своим чередом. Днём я был на хозяйстве. Готовил, убирал, мыл посуду. Ощипывал добычу. По ночам иногда стрелял одного  - двух гусей, да уточек к столу. Один раз Николай принёс довольно крупного зайца, что придало нашим трапезам некоторое разнообразие. Когда перед ледоходом по  берегам  образовались  забереги, ребята вечером поставили пару сетей. Утром вытащили с десяток рыбин. Из хорошего подчирка килограмма на три (чир начинается с пяти кг.) сделали сагудай – блюдо местных северных народов. Почищенная рыба режется поперек на куски толщиной примерно в два сантиметра, складывается в миску, щедро пересыпается мелко резанным луком  и чесноком, солью,  чёрным перцем и сбрызгивается уксусом. Можно добавить лавровый лист. Если вместо уксуса использовать постное масло, сагудай стоит суток трое.  А кушать его можно через 10 минут после приготовления и энергичного потряхивания между двумя мисками.  В тундре сагудай считается лучшей закуской под холодную водочку.

Рыбу поменьше – сижков и пелядь – я поджарил.  Со следующих уловов варили уху, делали малосольные балыки. В общем, природа кормила нас щедро, так что из привезённых консервов ничего и не пригодилось. Хорошо шла капуста, картошка. Когда кончился свежий хлеб (мы его держали на морозе и размораживали по мере надобности), я пёк на сковороде лепешки типа кавказского лаваша.  Просто  смешивал  муку  с  водой,  чуть соли. Получалось очень вкусно, особенно пока не остыли.

 

Однажды утром мы проснулись от непонятного ровного шелеста и скрипа. По реке шёл лёд. Льдины шли плотно. В низовьях Енисея лёд достигает толщины более двух метров. Под лучами весеннего, да уже и летнего солнца его верхний слой трескается на глубину до полуметра, образуя рыхлую массу из длинных сосулькоподобных кусков. От ударов льдин друг об друга эта масса с шорохом и звоном рассыпается на миллионы острых иголок. Это всё происходит под ярким солнцем. Зрелище незабываемое.