Марк Шехтман,

поэт, кандидат филологических наук

 

Владимир Спектор. У времени под ангельским крылом…: сборник стихотворений. – Луганск: изд. «АргоЛит», 2025. – 132 с.

 

Книга стихов Владимира Спектора «У времени под ангельским крылом»  стала для меня открытием – и это не метафора и не гипербола...

     Я достаточно хорошо знаком с современной русской поэзией, знаю основные её направления, представленные известными фигурами и теми, кто считает себя их последователями.

     Я с сомнением отношусь к новейшим практикам, особенно постмодернистским, объявляющим себя «новым словом», «поэзией завтрашнего дня», «искусством подсознания» и т.д. На фоне сложнейших исторических событий нашего века самоупоение таких авторов мне представляется кощунственным. Тем более для меня значима поэзия, главным содержанием которой остаётся то лучшее и главное, что всегда было основой русской классики, – духовность, нравственность, искренность и честность.

     При всех поэтических тупиках, о которых я говорил выше, мне, к счастью, встречаются такие стихи. Именно – встречаются, причём, довольно редко, потому что Интернет, предоставив стихотворцам  неограниченные  возможности  для публикации, одновременно с этим сделал их частью стремительного потока,  в котором мало времени и места для личностного и духовного роста. И когда мне в руки попала книга Владимира Спектора, она показалась мне исключением не только на фоне той массовидной продукции, которая заполнила Интернет, но даже среди относительно добротных и небесталанных книжек вполне состоявшихся авторов.

Я понимаю, что столь броские и ответственные заявления должны быть подкреплены серьёзными доказательствами. И первым из них будет предложение всем читателям обратить внимание на ту форму, которую избрал автор для большинства своих текстов: форму небольших – в две-три строфы – стихотворений,  каждое  из  которых представляет собой внутренний монолог.  Этот монолог  внешне прост, но он всегда о самом важном: о жизни, любви, смерти, долге, счастье, о месте в мире... Именно такая нравственная целенаправленность каждого – я повторю это снова и снова! – каждого стихотворения и сделала для меня особенной книгу Владимира Спектора.

Примеры можно увидеть практически в каждом тексте сборника, – но в этом заключается и определённая сложность, поскольку трудно среди хорошего найти самое хорошее! Тем не менее, я попытаюсь. Вот одно из стихотворений, которое размещено в первом разделе книги:

 

А я из ушедшей эпохи, где бродят забытые сны.

Где делятся крохи, как вдохи, на эхо огромной страны.

Я помню и не забываю, откуда, зачем и куда.

Мечты о несбывшемся рае, сгорая, не гасит звезда…

 

     В стихотворении всего одна строфа – но ни один читатель не усомнится, что это действительно отдельное, целое и законченное произведение. Более того: это очень объёмное произведение, в котором  литературовед  найдёт  и  экспозицию, и развитие сюжета, и сложный  философский  финал, в котором автор сумел создать многозначную и глубокую метафору ушедшей эпохи с её обещаниями, потрясениями и недооценённой значимостью... В этой строфе-стихотворении, как мне кажется, достаточно показательно проявлена уникальная способность Владимира Спектора совместить две крайности: минимализм объёма повествования с масштабностью его смысла. Я бы мог привести и другие примеры этого умения, но полагаюсь на желание читателей отыскать их самим.

Другой стороной таланта автора мне представляется неразделённость лирического героя и окружающего мира. Человек с его мыслями и чувствами включён в этот мир и неотделим от его звуков, красок, бед и радостей:

 

Подожди, душа моя,

Слышишь, музыка струится,

То ли грусти не тая,

То ли как ночная птица...

 

     И раз уж мы заговорили о лирическом герое, то сразу следует сказать о редко встречающемся в поэзии почти абсолютном тождестве этого героя и его создателя. Постараюсь пояснить, что я имею в виду:  у поэтов есть право на «переселение душ»! – иначе говоря, автор в разных своих произведениях может быть не самим собой, но некой своей ипостасью, причём такой, которая серьёзно отличается от своего «оригинала». В стихах Владимира Спектора ничего подобного читатель не увидит. Авторское «я» поэта всегда звучит от первого лица, всегда осознаёт себя в абсолютно узнаваемом  и  современном поэту мире, и, главное, демонстрирует постоянство духовных и нравственных установок. Это постоянство трудно проиллюстрировать примерами именно потому, что оно проявляется всегда – и всегда немного по-разному. Иногда это по-мужски сдержанный разговор о любви, иногда – о войне, иногда – о друзьях, многих из которых уже нет.

     И в заключение мне хочется сказать о не бросающейся в глаза, но отчётливой и гармоничной связи стихов Владимира Спектора со строчками великих русских поэтов. Так, в строках: «Не списки кораблей – находок и потерь – / Зовут, перекликаются друг с другом» – сразу угадывается мандельштамовское  «…Я список кораблей  прочёл  до середины».  В финале  другого стихотворения: «А прошлый снег, следы припорошив, / Идёт, как кот, налево и направо...», – трудно не расслышать эхо  пушкинской  сказки. И, конечно, упомянутые Спектором в одной строфе мрамор Каррары и труха: «Как живётся? – С мечтой о Карраре, / Невзирая на то, что труха...», – мгновенно свяжутся у читателя  с великими строчками Цветаевой: «После мраморов Каррары / Как живётся вам с трухой...?». Подобных примеров в книге довольно много, но переклички Владимира Спектора с русской классикой узнаются далеко не сразу – настолько эти переклички оригинальны по вложенному в них смыслу и почти незаметно включены в текст.

Конечно, мои более чем краткие заметки о книге «У времени под ангельским крылом» не преследуют цели даже в краткой форме проанализировать все особенности поэзии Владимира Спектора. Я ничего не сказал о точности его лексики, об умении подобрать и выдержать нужный для смысла стихов ритм, о тематическом многообразии и о многом другом. Однако надеюсь, что эта книга будет заслуженно оценена и читателями, и серьёзной критикой, и периодической прессой.

     Хочу пожелать успеха ей и новых стихов её автору.

 

           Комментарии

Григорий Островский  06.09.2025. 06:39    Критика "чистого разума" или третья критическая производная. Уважаемый, Марк Шехтман! Я понимаю, что регалии должны утяжелять ваши критические сентенции, дабы ни у кого не закралось ни малейшего сомнения в их правоте, а звание поэта, как вишенка на торте, - закрепить весомость мнения, однако... Я вспомнил старый смешной анекдот . СССР. Отделение милиции. Тщедушный сержант, в мятой форменной рубашке и заношенном мундире, ведёт протокол. Перед ним валютная жрица любви: шикарная дама, с иголочки одета, исключительно европейский прикид, дорогая косметика. Дама сидит в вальяжной позе и спокойно отвечает на вопросы. - Род занятий? - спрашивает её сержант. - Делаю минет, - лениво и томно отвечает дама. После некоторого раздумья сержант задаёт уточняющий вопрос: - Хер что ли сосёшь? И тут дама, презрительно взглянув на сержанта, жёстко ответила: - Это ты , заморыш, хер сосёшь, а я - делаю минет!!! В безбрежном океане тех, кто замахнулся и дерзнул на поэтическое творчество, не так уж и много настоящих поэтов, зато тьма рифмоплётов, графоманов разного уровня и тех, кто ничтоже сумняшеся, сам себя причислит к разряду небожителей-пиитов. Творчество В.Спектора меня, в отличие от вас, совершенно не впечатлило. Всё это вторично, слабо, поверхностно и тривиально. На этом фоне ваши восторги и дифирамбы, сравнения с Мандельштамом и проч., кажутся по меньшей мере странными. И если во всём этом отсутствует нарочитое лукавство с вашей стороны , каким-то образом мотивируемое меркантильными соображениями (во что не хотелось бы верить), то остаётся признать, что невзирая на весомость ваших филологических регалий, ваш поэтический (в частности) вкус, оставляет желать много лучшего. Графоман средней руки и рифмоплёт: Григорий Островский

Марк Шехтман 06.09.25.   23:33  Григорий, я с большим интересом прочёл Ваш отзыв на мою критическую заметку, адресованную книге В.Спектора. Что сказать... Мне жаль, что Вас "совершенно не впечатлило" его творчество. Впрочем, для восприятия стихов недостаточно таланта автора - нужен ещё и определённый вкус и интеллект у тех, кто, так сказать, "потребляет" чужое творчество. Правда, есть и другая причина читательской недооценки чужих стихов, возникающая тогда, когда читатель и сам, так сказать, творит и некоторая ревность влияет на справедливость его оценок. Однако спорить с Вами я не буду. Позволю указать Вам лишь на одну ошибку, допущенную Вами при истолковании одного из моих тезисов. Вы пишете: "На этом фоне ваши восторги и дифирамбы, сравнения с Мандельштамом и проч., кажутся по меньшей мере странными". Но, дорогой  Григорий, я ведь не сравниваю Владимира Спектора  с Осипом Мандельштамом! Вовсе нет! Я написал, что в стихах Спектора  есть  перекличка с известными строчками классиков русской поэзии. Думаю, что и  в Ваших стихах можно найти какие-то связи с традициями и крылатыми фразами великих поэтов. Другое дело, что одни авторы это делают умно и гармонично, а другие неуклюже и топорно, но тут уж дело в таланте. У Спектора он есть. Что же касается Ваших предположений по поводу моей меркантильности,  то я оценил заложенную  в них  немалую  фантазию и добрый юмор. Спасибо Вам за искренность и душевность Вашего отзыва и честность Вашей самохарактеристики! Марк Шехтман.

Григорий Островский  07.09.2025  06:54    Cкажите, Марк, вы знаете кто такая Светлана Лобода? Если нет, то я вам расскажу. Это новомодная певунья шлягеров на стишата типО "Взвейся-развейся", с проэпилированными длинными ногами, умело отскальпелированной грудью, накачанными химией губешками, в мини и проч., проч., проч. Сравнительно недавно, певунья решила отметить свой день ангела в ОАЭ в узком кругу почитателей и друзей. Для этих целей был зафрахтован частный самолёт и празднование началось сразу же после взлёта и набора высоты: икра, коллекционные вина, омары. Продолжили уже по приземлении более капитально: мраморная говядина на золототарелках, спаржа, соловьиные языки, "Хеннеси" и проч. Словом, оттянулись на славу и через три дня, этим же самолётом - обратно в Москву. Если вы зададитесь вопросом: откуда мол бабло на всё это, то я вам отвечу: у неё имеются щедрые спонсоры, которые башляют ей за выступления на приватных корпоративах. Скажите, Марк, как вы думаете: Мария Каллас или Лучано Паваротти стали бы выступать на корпоративах папиков-нуворишей , подобно Светлане Лободе? Думаю, что нет. И уж тем более дико себе представить их на сценах клубов в каком-нибудь российском захолустье типа Скотопригоньевска. Мой вкус, разумеется не такой утончённый, как у вас, но я в силу его (вкуса) недоразвитости, даже и в мыслях не посягаю (в отличие от вас) на осмысление поэзии космического уровня: Спектора, Торопыгина, Дудина, Луконина, Бокова, Раисы Ахматовой, Доризо и др., а скромно довольствуюсь незатейливым примитивизмом стишат Бунина и Волошина, Белого и Нарбута, Роальда и Осипа Мандельштамов, Ахматовой и Мирры Лохвицкой, Фофанова и Введенского, Галчиньского и Лорки, Рильке и Одена, Бродского и Рембо, Баратынского и Рыжего. Но понимая всю ущербность такого подхода, я изо всех сил пытаюсь хотя бы путём стохастического самообразования, хотя бы чуть-чуть, самую малость приподнять планку своего вкуса и и нтеллекта, путём проработок творческого наследия таких поэтических глыб, как Александр Жаров и Эдуардас Межелайтис, Пётр Вегин и Григорий Поженян, Олжас Сулейменов и Агния Барто. И разумеется , изо всех сил давлю в себе чувство зависти к моцартам Мценского уезда. Только бы жизни хватило?!

Марк Шехтман  08.09.2025  15:07    Григорий! У меня создалось впечатление, что Вы сердиты на весь мир и заодно - на меня! Я стал вспоминать строчки, которые можно было адресовать Вам и вспомнил вот эту строфу, авторство которой легко определить:

 

Беда с Альцестом! Боже правый,

Приди,  взгляни  и рассуди!

Да выдержит ли разум здравый

Лёд мизантропии  в груди?

Но  нынче модно быть сердитым:

В любом собранье именитом

Теперь есть он – чья гневна речь,

Чей взгляд убийствен, как картечь, –

И тяжко нам, и мы томимся,

И нам кусок не лезет в рот!

Мы  дружно  думаем – убьёт! –

И дружно поглядеть боимся

В тот угол, где залез на пуф

Альцестом ряженый Тартюф...

Григорий Островский   09.09.2025   01:19  Марк, я бы не стал замахиваться на столь глобальную категорию, как весь мир (не всегда увеличение статистического веса выборки, в силу её гетерогенности, делает её более репрезентативной). Вы конечно помните чеховского героя Митю Кулдарова, который в состоянии крайнего возбуждения, поднял среди ночи всех домашних, чтобы поделиться радостью, которую он был не в силах удерживать до утра. Слава - вещь пьянящая и гипнотическая: Митю пропечатали в газете, сообщив в краткой заметке о том, что некий коллежский асессор  Д.Кулдаров  в нетрезвом виде попал под лошадь... Бедный глупенький Митя воспламенился даже от такой сомнительной славы, а тут вы меня "пропечатав", уделили цельный отрывок из "пушкинского" Онегина, не преминув опосредованно сослаться на самого Мольера, сравнив меня с героем "Тартюфа" Альцестом!  Я ей богу растаял от такого жаркого сгустка комплиментарности в свой адрес и от умиления пустил сладкую и крупную слезу! Нет, Марк,  я нисколько не сердит ни на мир, ни на вас персонально. Я испытываю иной набор чувств: раздражение и скуку от набивших оскомину округлых,  заформализованных  критических фраз, от  несоответствия  выбора критического объекта (в попытке облачить мужика перед  косьбой делянки в ношеный фрак с барского плеча), меня раздражает это набившее оскомину шумное совковое дыхание, за которым угадываются: назидательный официоз, президиум, стол покрытый кумачом, с бюстом Ленина и неизменным графином, прения по регламенту и заранее ожидаемый вердикт. А если слабó замахнуться на оценку высокой поэзии по гамбургскому счёту,то можно и вовсе не писать.

Ваш комментарий появится здесь после модерации
Ваш электронный адрес не будет опубликован