...Несколько дней назад я разыскал в Сети и в очередной раз просмотрел один из своих любимых кинофильмов – «Блуждающие звёзды» по бессмертному одноимённому роману нашего великого классика Шолом-Алейхема (Шолома Рабиновича). После окончания действия фильма перед моими глазами побежали прощальные титры: режиссёр Всеволод Шиловский, актёры: Ирина Лачина-Тома, Валерий Смецкой, Олег Школьник, Ольга Кабо, Станислав Садальский, Татьяна Васильева, Анатолий Равикович, Лариса Удовиченко, Светлана Тома...  Композитор Александр Журбин (Александр Борисович Гандельсман), дирижёр Константин Кримец. О, Кримец! И услужливая память «перенесла» меня ровно на тридцать лет назад, в то памятное ноябрьское утро 1995 года, когда Константин Дмитриевич принимал меня в своей московской квартире на окраине столицы и давал интервью для нашей главной городской газеты «Жизнь Луганска». Беседовали мы с ним за чаем часа два – два с половиной и к концу интервью почти подружились и даже перешли на «ты».

 Через несколько дней после той памятной встречи моё интервью было опубликовано, и дата публикации точно совпала с памятной датой: 50-летием Луганского академического симфонического оркестра.  А скромный автор того интервью, он же автор настоящей публикации на портале «Круг интересов», был «осчастливлен» поистине царским гонораром в сумме 7,6 гривны, по тогдашнему курсу это составляло ровно 1 (один) доллар. Но, как известно, не в деньгах счастье...

Через месяц исполнится 30 лет со дня моей памятной встречи с замечательным музыкантом, одним из ведущих дирижёров России, широко известным и за рубежом, Константином Дмитриевичем Кримцом. И я решил опубликовать (почти без изменений) моё давнишнее интервью с этим неординарным человеком. Думаю, это будет интересно читателям «Круга интересов». Как известно, рукописи не горят, а искусство вечно. Итак...

Лет 25-27 назад мне довелось побывать на великолепном симфоническом концерте в Москве, в моём любимом Концертном зале имени Чайковского. В антракте заговорил со своим соседом — захотелось поделиться впечатлениями.

  — Я не стал бы так восторгаться, — охладил мой пыл собеседник. — Играют, конечно, превосходно. Да только этот зал создавался не как концертный. Это ведь бывший театр Мейерхольда. Великий маэстро театра создал его необычным: совсем без занавеса. Сам зал круглый. И акустика не рассчитана на музыку.

      Я пригляделся к собеседнику повнимательней и узнал его. Конечно, это был он, дирижёр Константин Кримец, на протяжении нескольких лет работавший в нашей Луганской филармонии, и, к сожалению для любителей музыки города, года три - четыре назад уехавший из Луганска. Его у нас в городе дружески называли «рыжий дирижёр»: он, действительно, в молодости был огненно-

рыжим...

     — А я вас тоже узнал, — сказал мне Константин Дмитриевич. — вы завсегдатай симфонических вечеров в Луганске. Мы, музыканты, смотрим не только в ноты, но и в зрительный зал. Для нас очень важно, как публика воспринимает происходящее в зале. И кто именно воспринимает...

И вот  прошло  четверть века. На днях, находясь в Москве в командировке, я проходил мимо Зала имени Чайковского (площади Маяковского, на которой он находится, недавно вернули «историческое» название — Триумфальная), и увидел афишу «Испанские мелодии и ритмы. Музыка Лало,  Дебюсси,  Равеля.  Оркестр Вооруженных сил России. Дирижёр Константин Кримец». Конечно, я тут же позабыл обо всех своих планах на вечер и пошёл на концерт: удалось «стрельнуть» лишний билетик – радость для меломана.

Концерт был принят переполненным залом на «ура». Прекрасная музыка в прекрасном исполнении - что может быть лучше? При этом дирижёру досталось намного больше приветствий, благодарности и цветов, чем солистке — талантливой обаятельной скрипачке Анастасии Чеботарёвой.

После концерта я попытался проникнуть туда, куда «посторонним вход воспрещён» - в служебное помещение. И проник. Но мне пришлось минут пятнадцать ждать, пока Константина поздравляли с блестящим выступлением и благодарили другие поклонники его искусства. И вот, наконец, я стою перед ним, жму ему руку, благодарю за замечательное выступление, представляюсь луганским журналистом и прошу об интервью.

Константин Дмитриевич оказался на редкость контактным человеком и сходу пригласил меня к себе домой на беседу.

На следующее утро я приехал к нему в Строгино. Это относительно новый московский район, расположенный «там, где кончается асфальт». Рядом — деревушка, поля, просёлки.

Константин Дмитриевич начинает свой рассказ.

 

— Тем, что я появился на свет, я прежде всего обязан своей бабушке Наталии Васильевне...

Васильевне...

— ?!

— Да, именно так. Она была глубоко верующим человеком и запретила моей матери делать аборт.

— Значит, благодаря Наталии Васильевне на свете существует прекрасный человек и талантливый музыкант Константин Кримец...

— А музыкантом я стал благодаря супруге нашего сельского священника (я родился в Буче, что под Киевом) - Ольге Антоновне Скоропостижной. Она, учительница музыки, обнаружила, у меня абсолютный слух, ещё в пятилетнем возрасте. А школьная учительница Евгения Дмитриевна Котельникова предсказывала: Кримец рожден, чтобы стать дирижёром. До этого я учился играть на фортепьяно. Евгения Дмитриевна предложила мне учиться игре на флейте и играть в оркестре. И для меня открылся новый прекрасный мир...

— И именно тогда вы полюбили музыку?

— Полюбил — не то слово. Без музыки я не мыслил жизни. Но не мыслил и без астрофизики.

— Как это?

— А так! Моя жизнь вполне могла уйти в астрофизику. Был победителем республиканской астрономической олимпиады. Вот, если угодно, полюбуйтесь (Константин Дмитриевич показывает мне свои «астрофизические» призы, фотографии звездного неба, размещённые за стеклами книжного шкафа рядом с фотографиями Кримца-дирижёра). Я учился в Киевской специальной музыкальной школе, — продолжает мой собеседник. — В десятом классе имел «собственный» симфонический оркестр из 70 музыкантов. В оркестре играли и школьники, и студенты консерватории.

       — Константин Дмитриевич, я вас помню 26-27 летним — у вас была буйная рыжая шевелюра, сейчас вы ее заменили огненно-рыжей бородой. Вас в детстве одноклассники не дразнили? В мои школьные годы рыжие были изгоями...

     — Нет, меня минула чаша сия... наверное, ученики музыкальных школ рыжих не выделяют... Впрочем, среди рыжих было много  знаменитостей — Ленин,  Вивальди,  Роксолана – жена Сулеймана Великолепного...

        — ...и Константин Кримец, замечательный музыкант.

        — Спасибо!

        — Астрофизика, музыка... Чем ещё вы в юные годы увлекались?

— Одно из главных моих увлечений — туризм. Пеший, велосипедный. И ещё увлечение — пытался определить место человека во Вселенной. Отсюда любовь к астрономии, путешествиям.

        — Константин Дмитриевич, когда вы впервые попали в Москву?

      — В 1958 году, в 19-летнем возрасте, почувствовал, что мне в Киеве «тесно» И отправился «покорять» Москву. Попал к самому Николаю Павловичу Аносову, профессору Московской консерватории. Прослушал он меня, обнял и сказал: «У меня никогда не было такого талантливого ученика!»

         — Так вы ученик знаменитого дирижёра Аносова?

         — Увы! Аносова вскоре откомандировали на несколько лет поднимать музыкальную культуру братского Китая. А я вернулся в Киев, стал учиться в консерватории на факультете оперно-симфонического дирижирования.

             — Я слышал, в студенческие годы вы активно занимались музыкально-просветительской деятельностью.

         — Не совсем так. Вёл активную международную переписку с 12-ю странами мира. В те годы это было редкостью. Регулярно проводил «вторники Кримца» — в этих встречах принимали участие художники, артисты балета, студенты Литературного института, консерватории.

         — Студенческая богема?

         — Вот-вот, вы точно подсказали.

         — Скажите, а что за трения у вас были с КГБ?

         — О, это были не трения, всё было гораздо серьёзнее. Мне прислали партитуру произведения

польского композитора Кшиштоффа Пендерецкого «Плач по жертвам Хиросимы». Сложнейшая вещь! Чтобы разучить её, нам потребовалось провести 42 репетиции! Это классика ХХ века! Итак, мы  разучили  «Плач...»,  выступили с успехом... И тут, вообразите, меня исключают из комсомола «за космополитизм и преклонение перед Западом..»

         — Да ведь к тому времени сталинская эпоха давно закончилась.

       — И тем не менее. Что я тогда пережил! Меня, как могли, успокаивали. Но ведь я отлично понимал, что если выперли из комсомола, да ещё вдобавок я привлек внимание КГБ, — повода для спокойствия нет.

         — Но консерваторию вы же закончили нормально...

       — Закончил, предлагали место в аспирантуре. Но я хотел живой работы, безумно хотелось дирижировать. И я уехал в Луганск. В вашем городе я проработал 1964-1968 годы...

          — Помню, на концертах, в которых вы не участвовали, вы сидели в зале и слушали музыку в неизменной синей болоньевой курточке.

          — Совершенно верно, у вас отличная память. Это была моя единственная верхняя одежда.

          — Константин Дмитриевич, а почему вы тогда дирижировали в простеньком пиджачке? Ведь принято во фраке.

         — А у меня не было фрака. Кстати, хотите «гвоздевой» эпизод в своё интервью?

      — Какой журналист не хочет!

      — В Луганске у меня поначалу, действительно, не было фрака. Как-то в наш город приехал на творческую встречу композитор Никита Богословский. Гуляем мы с ним по городу, он и спрашивает: «Почему ты дирижируешь без фрака?» — «А у меня нет его», — отвечаю. Богословский перевёл разговор на другое. А спустя несколько недель я получаю посылку: Никита Владимирович прислал мне фрак «со своего плеча». И я стал дирижировать в общепринятой «спецодежде».

   — А где сейчас фрак Богословского?

   — Я его храню, но носить уже не могу. Комплекция моя, понимаете,

                                               уже не та...

          — Куда вы уехали из Луганска?

 —Два года проработал главным дирижером симфонического оркестра Запорожской филармонии. Закончил очную аспирантуру при Московской консерватории. Был распределён в казахскую глубинку — в ансамбль казахского искусства в Талды-Кургане. Конечно, это не для меня, сами понимаете.

          — Происки КГБ?

          — Естественно...

  — Константин Дмитриевич, вы дирижировали симфоническими оркестрами, осуществлявшими музыкальное сопровождение многих фильмов...

           — Точнее, около четырехсот, конечно, не только игровых. Но я не считаю работу в кино заметной вехой в моей биографии. Ну, посудите сами, после того как я дирижировал Малера, Брукнера, Рахманинова, других великих композиторов — работа в кино... Впрочем, Эмин Хачатурян приглашал меня в Оркестр кинематографии.

 — Какие из популярных фильмов Вы озвучивали?

       — «Великая Отечественная», «Обыкновенное чудо», «Шла собака по роялю..», «Принцесса цирка», «Миллион в брачной корзине», «Интердевочка», «Бременские музыканты», десятки и сотни других.

          — Когда КГБ простил вам ваш «грех»?

          — А он и не простил. Его «рука» незримо прослеживалась во всём. Например, было время — мне вовсе не позволяли дирижировать. После окончания аспирантуры при Московской консерватории год работал пожарным ВПЧ-24... Было время - болтался вовсе без работы, без прописки...

          — Наверное, рука КГБ просматривается и в том, что вы, всемирно известный музыкант, до сих пор не имеете почетных званий и титулов?

          — Наверное, именно так. Впрочем, для меня с давних пор слава, звания и такое прочее ничего не значат. Хотите ещё ударный момент для своей публикации?

         — Давайте!

        — Так вот. Дело было в первые месяцы моей работы в Луганске, то есть более 30 лет назад. Должен был состоятся мой концерт. Я был счастлив. Грудь разрывалась от самовосторга. Безумно хотелось увидеть афишу с собственной фамилией. Обошёл несколько улиц, и, наконец, вот оно, вожделенное — афиша: «Симфонический концерт. Программа такая-то. Дирижёр Константин Кримец». Читаю и перечитываю ещё несколько раз, и тут - откуда ни возьмись — собачонка. Подняла заднюю лапу у афишной тумбы прямо над моей фамилией и... Так вот, с того момента я стал равнодушен к славе. Ведь слава – это что! Она эфемерна, преходяща. Я — народный артист мира!

          — Вы вчера выступали с оркестром Вооруженных сил России. Это ваш коллектив?

        — Нет, я их консультирую.  Оркестра у меня нет.  Я — свободный художник.   Выступал со многими оркестрами и ансамблями, игравшими классику, а также аккомпанировавшими Муслиму Магомаеву, Валентине Толкуновой, Евгению Мартынову, Нине Бродской... Несколько лет плотно сотрудничал с японскими оркестрами.  У меня  даже есть и японское  гражданство, кроме российского. Было и такое: создал и руководил некоторое время известным оркестром «Глобалис».

        — Так вы много гастролируете?

         — По республикам СНГ почти не езжу. По дальнему зарубежью выезжаю раз пять в год.  Побывал в 26 странах. В 95-м, например, побывал в Турции, КНДР,  Югославии, Польше.

       — А в планах?

       — В январе 96-го — Турция, в феврале — США, в апреле - Германия, в июне — Португалия...

        — В чужой карман заглядывать не принято, но все же:  сколько  вам  платят за концерт «за бугром»?

       — Тысячи 2-3 долларов.

       — Скажите, легкое озорство во время ваших выступлений — это ваш имидж? На благодарные вызовы публики вы не выходите с чувством собственного достоинства, как другие маэстро, а шустро выбегаете. Последний раз выбежали с гвоздичкой в руке и почти хвастливо продемонстрировали её публике. Вы даже дирижируете с улыбкой!

       — Нет, это не имидж. Просто я такой. Игра оркестра хороша — я радуюсь, улыбаюсь. Мне подарили цветок — я поделился своей радостью со слушателями. Я всегда искренен. В Англии меня назвали шоумэном.

          — Даже не верится, что вы можете быть строгим.

          — О, на репетициях я очень строг!

          — Константин Дмитриевич, несколько слов о ваших дочерях...

          — 28-летняя Наташа работает ответственным секретарем Посольства Украины в Египте.

18-летняя Катя учится в Московском высшем училище декоративно-прикладного искусства.

          — Банального вопроса о вашей любимой музыке не задаю...

          — И правильно делаете! Кого я в данный момент играю, того я в этот момент и люблю.

          — Ваши планы на ближайшие недели?

       — 3 и 9 декабря в Москве буду дирижировать в концертах абонемента «Славянский цикл». Вероятно, поэтому не смогу, к сожалению, 8-го выступить в Луганске на праздновании 50-летия вашего симфонического оркестра. Буду записывать очередные компакт-диски, например, мессу Роланда Баумгартнера к 2000-летию Христа. Римский  папа эту музыку уже слушал. Ему понравилось.

         — Что передать от вас луганчанам?

       — Я обижен на луганчан — почти за 30 лет ни разу не пригласили выступить с Луганским оркестром. А всем моим луганским поклонницам и поклонникам — самый искренний привет!

          — Ваш девиз в жизни?

     — На одной из тибетских вершин высечена надпись: «Путник! Научился ли ты ценить препятствия?» Сколько в моей жизни было препятствий! Но ценить я их научился. Это уж точно!

 

​

          — Спасибо, Константин Дмитриевич, за замечательную беседу!

        — Да пожалуйста! И мне было интересно общаться. Послушай: мы с тобой почти ровесники,

почти земляки, уже почти друзья. Давай перейдём на «ты»! И станем обращаться друг к другу по имени!

          — Как скажешь...

          — Ты часто бываешь в Москве?

          — Частенько. Командировки, а ещё навещаю московскую родню...

          — Давай договоримся: когда впредь будешь приезжать в Москву, сразу звони мне. Я буду рад пообщаться. И обещаю знакомить тебя с тааакими людьми!...

          — Буду счастлив и благодарен!

 

Григорий ЛАДЫЖЕНСКИЙ, ноябрь 1995 г.,
фото из открытых источников в интернете 

 

           Комментарии

Ваш комментарий появится здесь после модерации

Ваш email-адрес не будет опубликован