Журналисты и ученые ФРГ очень боятся говорить об ассимиляции. При общении на данную тему им чудится нечто нетолерантное, грубое. Страшное дело – попросить иностранца отказаться от собственной культуры! Но ассимиляция придёт, как от нее не убегай. Рано или поздно потомки мигрантов пройдут сложный путь метаморфоз и станут немцами. Сегодня поговорим о важнейшем факторе этого явления – о потере языка «страны исхода», на примере русской диаспоры в Германии.

Я довольно часто общаюсь с непрофессионалами на различных лентах, постах, в комментариях под статьями. Для представителей «первого поколения» ассимиляция их детей и внуков часто связана с некоторым стрессом. Конечно же, они внутренне понимают, что детям надо учить Deutsch, чтобы «стать успешными». Но подспудно мы претендуем на право «равноценного языка», «двуязычного воспитания» и прочих прелестей, чтобы и с внуками успеть пообщаться без переводчика.

Увы, 90% из нас придется свыкнуться с мыслью, что внуки будут говорить с бабушками и дедушками, в лучшем случае, на не совсем гладком русском. Почему так происходит? Давайте разбираться.

Наша речь – не набор слов и предложений, а живая система, требующая, подобно компьютерной программе, постоянного ухода и обновления. Кроме того, эта система взаимосвязей. Нельзя владеть языком отлично, если не умеешь на нем читать и писать, если не находишься в родной лингвоматрице… Родная речь, та, которую человек не только потребляет, но и производит.

В отрыве от своего источника – то есть от России, эти условия невыполнимы. Немецкий окончательно побеждает, как правило, в третьем поколении, при желании можно дотянуть и до четвертого. Но – не более того.

Мои оппоненты часто мне возражают, мол, их дети прекрасно говорят по-русски. Увы, нет. Не прекрасно. Непрофессионал этого не замечает, но стоит только поднять рамку задач выше уровня примитивного общения (например, обсуждения проблем семьи), – и уже второе поколение мигрантов дает слабину. Такими сложными заданиями могут быть: просмотр и понимание юмористической передачи, восприятие «классики», попытка обсудить политические отношения Запада и России, словом всё то, чем мы, как правило, даже проживая в РФ, с детьми не особо-то и занимались. Если Вы хотите реально подискутировать со своими потомками на сложные темы – Вам придется переходить на немецкий.

Да что там второе поколение! Уже первое испытывает определенные трудности с родным языком. В него просачиваются слова, которых в России никто не понимает. Kindergeld вытесняет «Пособие на содержание иждивенца», Arbeitsamt «Биржу труда» и прочее. Появляются странные новообразования вроде «дни-мостики», «я делаю себе мысли», «ставить антраг», «сходи замельдуйся». Привыкшие к латинице руки отказываются вспоминать родные буквы. Такие слова как «флюхтлинги», «аусзидлеры», «амт», прикипают к беглой речи, и применяются даже в общении с земляками, оставшимися в РФ и Казахстане. Мы называем себя «осси», «весси», нам нравится «канцлерин», мы величаем партии по цветам, с трудом вспоминаем, что CDU по-русски «ХДС», а уж вариант «ХДС-ХСС», просто ставит нас в тупик.

А от младших родственников требуем безошибочных диктантов и дискуссий по болонской системе…

Что же происходит с нашими детьми?

Первое и самое главное. Уходит метаязык. Что это такое? Это слова, наполненные смыслом, безусловно понятным всем гражданам бывшего СССР или России, в то время как иностранцы, даже, порой, прекрасно овладевшие русским, не так быстро и не так просто оперируют такими структурами.

Спросите у своих детей, что такое «совок», процитируйте при них «лёд тронулся, господа присяжные заседатели», пошутите с ними «контора пишет» … Или предложите продолжить фразу «мой дядя, самых честных правил». Не думаю, что Вам понравится результат. Узнайте, что такое «окно в Европу» и кто его прорубил… Постарайтесь поговорить с ними о том, кто такой «холоп», попросите их не межеваться, не тушеваться, не ерепениться и выкобениваться. Знают ли Ваши дети, что такое «две шкатулки», «приз в студию», «палочка-выручалочка»? Смогут ли напеть песню «Пора-пора порадуемся»? Задумывались ли они над улетом в будущее Алисы Селезневой? Нравится ли им Киркоров, тащатся ли они от джаза Бутмана? Кстати, спросите у них, как произносится по-русски слово  „Jazz!“…

Предложите им игру в ассоциацию. Например, какие ощущения вызывают у них слова «автопром», «приватизация», «электрификация всей страны», «расстрельные квоты», «перестройка», «похороны Сталина». Узнайте, всё ли коту масленица, или всё-таки есть и постный день? Что такое «оптимизация медицины», «материнский капитал» и прочее.

Они выросли без шуток из КВН, они не отличат Гарика Харламова от Жванецкого, для них Людмила Гурченко отсутствует, как образ. Они не в курсе, кто такой генерал Власов, они не видели православный Храм ближе, чем на картинке. В их жизни отсутствует Высоцкий, их мало привлекает (справедливо) российский футбол. Бог ты мой, они не поймут, что их скоро будут бить, если хулиган в России спросит у них сигаретку…

Метаязык уходит во втором поколении. К нему относятся пословицы и поговорки, фразеологизмы типа «не води меня за нос», «не бей баклуши», сюда же входят общеизвестные цитаты, стихи, которые мы все учили наизусть. Об этом поет Андрей Макаревич «Наше общее детство прошло на одних букварях» … А вот детство наших детей прошло на других букварях.

С набором этих качеств, оживляющих скучный учебник, уходит самоопределение как «русский» осознание себя частью восточной культуры.

Свято место пусто не бывает (опять метаязык). Идиому «втюрился» заменяют «бабочки в животе», вместо «не все дома» образуются чашки, те, которые вне шкафа, вместо «воля Ваша» - «Я не могу себе помочь». Другими словами – немецкие лексемы активно проникают в юные умы, и дети начинают пользоваться иным культурным кодом, особенно в общении друг с другом.

Да. Со сверстниками они общаются на языке Гёте. Для карьеры русский не нужен. Друзья и любовницы – в 90% случаев – не Лихачёвы. Школа – немецкая. Институт – немецкий.

Второй удар наносит постепенная потеря мигрантами способности читать и писать на нем. Подавляющее большинство родителей ничего не делает, чтобы предотвратить ползучую безграмотность. Как правило, причина банальна, - нужны деньги и время. Сами родители-непрофессионалы, с этой задачей справиться не способны, нанять репетитора – дорого, да и ребенка жалко напрягать. Итог - 90% родителей не учат своих детей писать и читать по-русски, не говоря уже об орфографической и синтаксической точности.

Таким образом – немецкий язык выигрывает войну за роль источника удовольствия от чтения. Стоит ли говорить о том, что грамотная устная речь вырабатывается только на фоне письменной? В шесть лет у ребёнка, родившегося в Германии, – начало школы. Учителя по-нашему не говорят, - все знают. Но намного важнее другое.

Никто не рассуждает с детьми по-русски о том, о чем сообщает школа. Никто и никогда не будет проводить со своим чадом на русском языке беседу о физических формулах, химических элементах, экономической географии, политике Германии и прочем. Дай Бог, если родители введут ребенка в курс истории России, хотя бы кратко.

Итак, - человек не изучает историю России, не пишет диктантов и сочинений на русском языке. Он не читает Тургенева, не способен обсудить на лингвистическом уровне московского восьмиклассника законы Ома, или доказать теорему Пифагора. Общечеловеческие слова «Вавилон», «Ньютон», «лакмус», «галактика», «вселенная», «кора земли», «ядро земли» - все это в его лексиконе отсутствует, замененное на местные аналоги.

А потом товарищ женится (в 90% случаев не на русской девушке), и у них появляется ребенок. Сами понимаете, какой шанс у этого представителя третьего поколения мигрантов осилить «великий и могучий». Он, фактически, равен нулю – так как родители сами переходят на немецкий.

Могли бы помочь дедушка с бабушкой, но и они – не профессионалы. Да и сил, что были потрачены на детей, нет уже.

Наступает момент, когда первое поколение резидентов-иностранцев просто уходит. Навсегда. Часто с ними в никуда отправляются и русские праздники, традиции, песни и колыбельные, - последнее, что связывает внука с Россией. Мама с папой иногда вспомнят свои детские годы, чтобы напеть что-то или процитировать, но не более того. Ассимиляция – неизбежность. С этим надо смириться. Наши дети, внуки турок, внуки поляков и внуки китайцев – станут немцами. Они забудут свои языки, свои культуры, будут жить культурой ФРГ.

Можно ли это предотвратить? Давайте! Придётся, правда, выполнить пару условий. Не жалейте денег. Нужен репетитор и занятия три раза в неделю. Не озадачивайтесь этим сами – требуется профессионал с филологическим образованием, педагог. Заставляйте детей не только говорить, но и читать, писать. Просмотрите с ними все советские и российские фильмы, пройдите с ними курс родной литературы, обучите их истории России, заставляйте смотреть телевидение, общаться со сверстниками из откуда-то из-под Курска, следите за жаргонами, учите его правилам юмора, пройдите с ним на дому всю школьную программу еще раз, только на русском, например, учите с ними историю Германии…

Знаете, что Вам сейчас должны напомнить мои слова? В плане метаязыка? Правильно. Вот это:

«Когда же Варенуха сообщил, что Степа распоясался до того, что пытался оказать сопротивление тем, кто приехал за ним, чтобы вернуть его в Москву, финдиректор уже твёрдо знал, что всё, что рассказывает ему вернувшийся в полночь администратор, все - ложь! Ложь от первого до последнего слова. Варенуха не ездил в Пушкино, и самого Стёпы в Пушкине тоже не было. Не было пьяного телеграфиста, не было разбитого стекла в трактире, Стёпу не вязали верёвками... - ничего этого не было.»

Да, я сейчас всё Вам наврал, как обернувшийся вампиром администратор. Нет у Вас никакой возможности поддерживать русский язык на том же уровне, что в России. Неподъёмная задача. Забудьте про неё. Примите ассимиляцию детей, как должное, научите их хоть как-нибудь, - и пусть они дальше заботятся о своем лингвистическом развитии сами.

Их Родина – Германия. Немецкий всё равно победит. Не надо дуть против ветра и «перегревать» детишек лишним образованием.

Кстати, к туркам это всё относится в той же степени. Только 13% молодых турок могут прочитать в газете диаспоры более или менее сложный текст. Все люди одинаковы. А вот языки – нет.